Шрифт:
– Ты можешь попробовать, - бросила она вызов.
И что теперь? Врать было слишком рискованно. Лучше стараться придерживаться истины.
– Я здесь, потому что хочу начать все сначала. Мне пришлось расстаться с прошлой жизнью. Думается мне, что Лас-Вегас разительно отличается от побережья Мексиканского залива Флориды, а стриптиз от моей работы в банке.
Он надеялся, что это хоть немного удовлетворит любопытство Ники... по крайней мере, о его прошлом. Сейчас, вероятно, ей захочется узнать, как именно он хотел бы поцеловать ее, провести язычком по ее влажной киске, заставить ее умолять...
– В банке?- в ее чертах сквозило удивление.
– Я довольно часто бываю в банке и ни разу не видела там работника, похожего на тебя.
– Я был директором филиала, экспертом по депозитам.
– Он подмигнул ей.
Ники закатила глаза.
– Так ты работал в банке. И что случилось?
– Я уволился, и меня занесло на Манхэттен. Моя сестра с мужем живут там.
– Он пожал плечами.
– Но это место мне не подошло. Мне казалось, что там слишком грязно и сыро. Моя нежная флоридская кровь не смогла вытерпеть зиму. Арендная плата за жилье в год равнялась трети ВВП страны и заставляла меня задыхаться каждый раз, когда я выписывал чек арендодателю. Я ненавидел метро, и думаю, что Рокетс слишком переоценивают. И я чертовски устал слушать говор янки.
Он был одним из немногих, кто не любил Нью-Йорк, но никогда никому не рассказывал об этом. Марк нахмурился, удивляясь, почему сейчас все выболтал.
– Как уроженка Нью-Йорка должна сказать, что ты слишком резок в своей оценке.
– Да? Если ты так сильно любишь Нью-Йорк, то почему там не живешь?
– Из-за моего дяди. Я должна была уйти прежде, чем он начнет пытаться диктовать мне, что надеть и что есть. Он думает, что должен контролировать мою жизнь, как он поступает со своим пятилетним внуком. По крайней мере, на расстоянии в две тысячи миль ему сложнее это делать.
– Ты скучаешь по Нью-Йорку?
Ники поморщилась.
– Не так сильно, как думала. Но сейчас речь не обо мне, а ты пытаешься сменить тему. Больше ни будем ее менять. Если я найму тебя, то почему ты думаешь, что в Вегасе тебе понравится больше, чем в Большом яблоке? Здесь также шумно и царит хаос.
– Да, тоже волнение. Мне нравится горячий ветер пустыни. Здесь даже воздух пронизан атмосферой Удачи. Откровенно говоря, я мог бы использовать немного ее волшебства.
Ники колебалась, а затем спросила.
– Почему? Что плохого было в твоей жизни во Флориде?
– Ты ведь не хочешь услышать все жуткие подробности.
Поставив туфли на стол, Ники повернулась к нему и подбоченилась.
– Я попросила два раза, так что, очевидно, мне интересно.
Он вздохнул, мысленно переваривая все то дерьмо, произошедшее в его жизни за последние несколько лет.
– Один мой... коллега в банке подставил меня, присвоив деньги. Моя сестра и шурин помогли доказать ложность обвинения, а я успел близко познакомиться с тюрьмой штата.
– Да, отстой. Но если все в конце концов поняли, что ты был невиновен, то почему ты не остался?
– Непросто работать с людьми, которые однажды уже поверили в мою вину.
– Умные люди не оставляют хорошие рабочие места из-за раненой гордости. Марк Габриэль, в твоей истории есть пробелы.
– Она окинула его серьезным взглядом.
– У меня нет на это времени. Если ты приехал что-то мне сказать, то говори сейчас. У меня есть бизнес, которому необходимо уделять внимание.
Прямо. Не ходит вокруг да около. Марк восхищался ее способностью говорить по существу, даже если он с трудом сдерживает проклятия.
Марк вздохнул.
– Потом не говори, что я тебя не предупреждал...
Не зная, что еще сказать, он начал говорить, не сильно вдаваясь в подробности.
– В девятнадцать лет я обратился в суд, чтобы оформить опеку над младшей сестрой. Наши родители умерли. Вскоре после этого я узнал, что у меня вторая стадия меланомы. Мне сделали операцию, химиотерапию, я принимал всевозможные лекарства. Я потерял работу, медицинскую страховку, и мне приходилось полагаться практически во всем на мою шестнадцатилетнюю сестру.
– У тебя был рак?
– Пересаженная кожа на затылке подтверждает это. Моя сестра говорит, что я похож на патлатого рок-музыканта, но мои длинные волосы скрывают шрамы.
Ники улыбнулась.
– Сейчас ты пышешь здоровьем.
Ее улыбка была полна обещания, и это заставило его кровь закипеть. Он должен был десять раз подумать, прежде чем заводить этот разговор.
– Сейчас я здоров и вылечился от рака. Выходя на улицу, я использую солнцезащитный крем, регулярно прохожу медосмотры, постоянно занимаюсь спортом и флиртую с красивыми девушками.