Марк закрыл глаза, снова и снова проигрывая в голове последнюю ночь в Вегасе. Каждый раз, когда он делал это, то съеживался от воспоминаний, как оценивал Ники по критериям, созданным Тиффани. Мужчина сделал поспешные выводы и облажался по-крупному – потому что был слишком напуган, чтобы попробовать снова, чтобы поверить. Он прислушивался к извращенной логике, которой его научила Тиффани, не к своему чутью.

Не к своему сердцу.

От этой мысли его глаза открылись. Словно молния прошла сквозь мозг. Марк почти ожидал, что небеса развернутся, и польется золотой свет. Эта последняя мысль поставила на место решение всех его проблем. Он прислушивался к логике Тиффани; она заставляла его. Ее там даже не было. А он был. Он позволил своим страхам руководить. Он сделал выбор поверить в худшее, не дожидаясь фактов.

Марк был идиотом в ту ночь, не Тиффани.

Мужчина встал. От бывшей жены не зависит его будущее. Рейф прав: боль никуда не денется. Как и страх снова быть обманутым. Это он перестал верить окружающим после развода. Не Тиффани. Он допустил свое собственное разрушение, растоптал лучшее, что когда-либо с ним случалось.

«Почему? Как он позволил призраку его брака повлиять на отношения с Ники?» Мужчина резко выдохнул. Рейф снова оказался прав: Марк так и не разобрался с последствиями брака. Было легче убежать. Он не разговаривал с Тиффани – кроме как через адвоката. Он поменял свое окружение, продал дом, оставил банк, в котором они оба работали. Переехал в Нью-Йорк – город совершенно не похожий на Флориду. По существу, сбежал от всех напоминаний прошлого. Он каждую неделю встречался с новой девушкой, никогда не делал больше одного «рейса» в ее постель. Как только девушка намекала на второе свидание, Марк находил новую. Если ему было одиноко, ну... он отвлекал себя телевизором или работой. Он погрузил себя в жизнь Рейфа и Керри.

Он не разобрался с собственной жизнью. И это его догнало.

Ники дала ему свет, огонь, и тепло. Она привлекала его. Дополняла его. Она любила его. И он любил ее так чертовски сильно, что не хотел дышать – жить – без нее.

Но когда в их отношениях с Ники случился кризис, он сделал то же самое, что и после Тиффани. Ушел. Исчез. Бросился в работу. Паразитировал на семье Керри и Рейфа.

Когда Марк выдохнул, воздух напряженно покинул его легкие. «Срань Господня!» Он чувствовал себя величайшим болваном Вселенной. «Почему он не видел этого раньше?» Потому что не позволял себе. Нет, это неправда. Он не хотел. Было легче спрятаться в череде женщин и океане горечи. До сих пор. До Ники.

Что бы ни случилось дальше, курс его настоящего и будущего полностью зависит от него. Он может по-прежнему позволять страхам контролировать его и увиливать от боли, чтобы остаться одному до конца своей жалкой жизни, или может решить двигаться дальше и иметь будущее с женщиной, которую он хочет так сильно, как только мог представить.

По сути выбора нет.

Ему не нужно говорить с Тиффани, чтобы узнать, что с ним не так, или что он должен сделать. Ему просто нужно увидеть Ники. И поскольку Рейф намекнул, что его навыки в извинениях должны быть на высшем уровне, Марк понял, что лучше бы ему придумать план – и быстро.

— Ну? — спросила Лючия, когда очередной одетый в стринги мужчина прошел за сцену – последний кандидат в длинной очереди на прослушивание.

Убедившись, что он вышел за пределы слышимости, Ники вздохнула:

— Нет. Он не подходит. Я должна найти нового танцора! Рикки отлично справляется с постановкой номеров, но ему нужен полный коллектив.

— Что не так со... — Лючия взглянула через плечо Ники на резюме последнего танцора, — Скоттом?

— Он умеет двигаться... но меня он не затронул.

— Тебя никто не затрагивает после Марка.

Ники закрыла глаза. Как это похоже на Лючию. Мягкий голос, нежная улыбка, в то время как она бьет в самое больное место. Ей не нужна сестра, чтобы напомнить о мужчине, которого она любила... и потеряла. Она и так думала о нем каждые три секунды.

— Тебе следует радоваться, что он ушел, — заметила Ники. — Кажется, он тебе не очень нравился.

— Мне не нравится мысль, что он ранил твои чувства, но любой, кто спас тебе жизнь три раза и выплатил огромный заем, чтобы ты могла избавиться от дяди-занозы в заднице, по-моему, заслуживает медаль.

— Он не просто ранил мои чувства – он разбил мне сердце, — резко ответила Ники. — Ты, вообще, на чьей стороне?

— Всегда на твоей, сестренка. — Лючия обняла Ники и подмигнула.

«Что, черт возьми, это было?»

— Итак, у тебя есть время посмотреть еще одного претендента сегодня? — спросила Лючия, взглянув на дверь около сцены.

— Еще одно прослушивание? — Ники нахмурилась, перелистывая файлы с резюме. — У меня нет больше претендентов. Я собираюсь выбрать одного из тех, кого посмотрела, и попытаюсь удовлетвориться выбором.

— Этот кандидат пришел в последнюю минуту. Я думаю, тебе будет интересно.

Лючия снова улыбнулась. Сестра выглядела слишком довольной собой.

«Возможно «мистер Последняя Минута» очень горяч. Разве ты заметишь, если это так?»

Без Марка ее тело ниже талии, словно онемело. «Это несправедливо!» Он сам, вероятно, хоронит свое прошлое на вечеринках в Нью-Йорке, меняя каждую ночь шикарных женщин. Он, скорее всего, уже стер из памяти все воспоминания о Ники и радуется, что ушел из Вегаса и из жизни девушки так быстро и легко. Пока она... ну, с момента отъезда Марка, она вернулась к жизни монахини.