Эйде пренебрежительно фыркнул, но Хорвек, пристально глядя на него, повторил:

– Если там ее схватят, я тут же вспорю тебе брюхо. Ну, пес, что скажешь – нужно ли этой дурехе встречаться со своим дядюшкой?

Оборотню не оставалось ничего иного, кроме как неохотно покачать головой – издевательская улыбка исчезла с его губ.

– Видишь, Йель?
– обратился теперь ко мне Хорвек. – Там тебя ждет ловушка – наш юный друг это подтверждает. И ты ничем не поможешь своему родственнику, если пойдешь туда.

– Но дядюшка думает, что я его бросила… предала… - упавшим голосом произнесла я.

– Не думаю, что ему будет намного приятнее гнить в тюрьме, зная, что ты мертва. А ты и впрямь будешь мертва, Йель, - Хорвек вздохнул, явно устав от повторения очевидных истин. – Хотя, иной раз мне кажется, что милосерднее будет дать тебе отмучиться побыстрее.

Его правота была неоспоримой, и я, сгорбившись, отступила от лестницы, по которой некогда взбиралась, еще не зная, чем обернется для меня это легкомыслие.

– Я знаю дорогу, - угрюмо буркнула я, выдернув карту из рук оборотня. – С этой минуты твоя помощь нам не нужна.

– А как же вы вернетесь? Вы не пройдете по этому пути без моих подсказок! – оборотень, пытаясь скрыть беспокойство, улыбался, но я видела, что его взгляд все время обращается к Хорвеку, державшему руку на эфесе своего оружия. Оборотень не слишком-то доверял нам.

– Йель слишком торопится, - мягко произнес бывший демон, жестом призывая Эйде к спокойствию. – Разумеется, ты проводишь нас обратно. И когда мы окажемся на кладбище – я расскажу тебе, где спрятано золото. Там его так много, что ты сможешь купаться в крови, жадная тварь.

Оборотень задышал жадно и часто, а потом облизнулся. Я же избегала смотреть в лицо Хорвеку, который сейчас казался мне едва ли не более отвратительным, чем пес колдуньи.

Дорогу к библиотеке я не позабыла, и замедляла шаг лишь когда меня одолевала грусть – на этой каменной лестнице меня частенько поджидал господин Казиро вместе со своими слугами. Мне показалось, что на ступенях лежит позабытая дудочка – но нет, то была всего лишь старая косточка.

У потайной дверцы, ведущей в библиотеку господина Огасто я некоторое время прислушивалась, опасаясь наткнуться на Его Светлость. Когда-то он частенько ночевал здесь, но сегодня, должно быть, чары не позволили ему повиноваться зову сердца – за дверью было тихо. Эйде, впрочем, по-собачьи наклонил голову набок, ловя какие-то отзвуки, недоступные уху обычного смертного, и отчего-то развеселившие его – я видела это по его блестящим глазам с расширенными зрачками. Но спрашивать оборотня, что он слышит, было бессмысленно – он все равно бы обманул меня, если бы предугадывал впереди опасность.

Нажав на рычаг, я, пригнувшись, вошла в темную комнату, где так знакомо пахло дядюшкиными микстурами, ароматическими свечами и смесью южных благовоний, которые нравились господину Огасто. За мной следовали Хорвек и Эйде.

В свете фонаря золотились корешки книг, и библиотека показалась мне на мгновение уютнейшим и прекраснейшим местом на свете. Тут я видела господина Огасто, говорила с ним… Я провела пальцами по краешку стола, за которым обычно сидел герцог, и вздохнула.

– Где тот портрет? – поторопил меня Хорвек, разумеется, не находившийся под влиянием чувств, сходных с моими, и оттого действовавший куда разумнее.

– Он был вон там, - я, очнувшись от сладко-горького наваждения, указала в сторону святилища Его Светлости, запоздало испугавшись, что портрет после прибытия в Таммельн ведьмы мог исчезнуть из дворца. Но нет, изображение прекрасной юной девушки ничуть не изменилось с тех пор, как я его видела в последний раз. В свете фонаря тонкое лицо казалось еще красивее и одухотвореннее.

– Хороша, - признал и Хорвек. – Еще на площади мне показалось, что плата была слишком щедра для такого ничтожества, как твой прекрасный герцог.

– Не смей так его называть! – вспылила я.

Уж не знаю, куда бы завел нас этот спор, но Эйде, все это время державшийся чуть поодаль с притворно-смиренным видом, вдруг шумно принюхался, и мне показалось, что его светлые волосы взъерошились сами по себе – как шерсть на загривке у пса. Он издал какой-то хриплый, торжествующий возглас и метнулся куда-то между книжных полок. Движение это было настолько молниеносным, что я растерялась и приказы остановиться выкрикивала уже на ходу, торопясь за Хорвеком, соображавшим куда быстрее меня. Лишний шум мог оказаться для нас, незваных гостей, мог оказаться роковым, и мои приказания походили на беспомощное шипение.

Несколько испуганных тонких взвизгиваний, перемежаемых рычанием оборотня, послышалось из темноты. Полоса света, исходящего от фонаря, выхватила из темноты маленького человечка, сжавшегося от ужаса у стены – я сразу узнала Харля, о котором совсем позабыла. Эйде припал к полу напротив него, злобно и довольно урча. Должно быть, мальчишка прятался здесь от ведьмы, а мы, того не хотя, обнаружили его укрытие.

– Проклятие, - пробормотал с досадой Хорвек, ставя фонарь на пол.

– Эйде, не смей его трогать! – воскликнула я, шагая вперед, но меня опередили – из тьмы к мальчишке метнулась хрупкая фигурка, в руке которой блестел кинжал. Если Харля я признала сразу, то это явление всерьез сбило меня с толку, поскольку на защиту мальчика от оборотня бросилась госпожа Вейдена, которую я никогда бы не заподозрила в эдакой отваге. Да, оружие она держала неумело, однако встала между Харлем и Эйде безо всяких сомнений.