– Успела? – полюбопытствовал Максимилиан.

– Только один автоматон. Пастушку. Я использовала таланты репликатора и хронолога одновременно. Было сложно, но я опять увидела алые точки.

– И что это означает?

– То, что кто-то из горожан ведет нечестную игру. И что кто-то из них очень жадный. И что твоего клиента может ждать неприятный сюрприз. Чтобы понять окончательно, я должна еще раз заглянуть в те книги о жакемаровых автоматонах.

– Знаю, ты очень умная, – похвалил ее Максимилиан. – И очень любопытная. В столице мы обсудим твои догадки. Пригласим специалиста и во всем разберемся. А пока хватит авантюр. Посиди сегодня в номере.

– Может, я все-таки схожу с Луизой на экскурсию в лечебницу? Все равно нужно с ней повидаться. Потребовать объяснений, отдать обещанную книгу… да, и ключ от аттракциона.

– Запрещаю, – категорично сказал Максимилиан. – Книгу отдашь утром, перед отъездом. Объясняться с Луизой будешь в моем присутствии. Приказ не обсуждается.

– Помнишь, я говорила, что ненавижу, когда ты корчишь из себя сурового босса? – сказала Аннет с отвращением. – Уж извини, но в такие моменты тянет поступать тебе наперекор.

Он глянул на нее грозно, покачал головой, а потом улыбнулся и ласково потрепал по щеке.

Когда вернулись в гостиницу, Максимилиан отвел Аннет в ее номер, и через полчаса зашел попрощаться.

– Проводник уже тут, Пендельфедер выделил одного из своих помощников, – пояснил он. – Не переживай, все будет хорошо. Вернусь поздно. Пока собери вещи. И помни, – он внушительно помахал у нее перед носом пальцем, – ни шагу из номера! Запри дверь. Сиди тихо, как мышь.

– Да поняла, поняла, – раздраженно ответила Аннет и поскорей поцеловала его, потому что его нотации ей до чертиков надоели.

Когда Максимилиан ушел, Аннет некоторое время листала книги и делала выписки, удовлетворенно кивая. Туманные догадки постепенно превращались в твердую уверенность. Суть преступления вырисовывалась, но личность преступника пока скрывалась в тумане.

Потом она собрала чемодан, а «Книгу сладких сновидений» переложила в сумочку, надеясь все же увидеться с Луизой с утра. Нашла запасные очки и тоже сунула в сумку. Встала, чтобы положить сумку на стол, и замерла.

В затылке неприятно кольнуло, и по позвоночнику пробежал холодок, словно в комнате был невидимый посторонний и следил за каждым ее движением. Это было ложным ощущением: разумеется, в номере не могло быть никого постороннего! Здесь даже спрятаться негде, все двери закрыты! Бояться нечего: по коридору ходят горничные, смеются, переговариваются с постояльцами – радостные и возбужденные гости готовятся к отъезду!

Аннет огляделась – пусто – и мысленно упрекнула себя за расшатанные нервы. А затем услышала за спиной чужое дыхание.

Она повернулась на каблуках, к ней метнулась черная тень. Единственное, что успела – выбросить вперед правую руку с сумочкой, защищая голову, но это не помогло. Одна чужая ладонь крепко сжала ей горло, другая облепила рот и нос влажной, гадкой тряпкой. Аннет непроизвольно всхлипнула, в ноздри потек отвратительный запах. Мир закружился, заплясал, потом померк.

Аннет тонула в ледяной проруби, чувствуя, что погружается все глубже. Грудь давило, воздух заканчивался в легких. Потом ее толчком выбросило наверх; она торопливо задышала и вернулась в реальный мир. Несколько мгновений лежала неподвижно, пока не осознала, что находится не в океане, не в озере, и даже не в луже; однако место, где она очутилась, было лишь немногим приятнее.

Стараясь не поднимать головы, Аннет приоткрыла веки, прислушалась к собственным ощущениям, а затем осторожно скосила глаза. По итогам наблюдений удалось сделать кое-какие выводы.

Итак, она лежит на каменном полу на куче тряпья. Помаргивающая лампочка освещает потрескавшийся потолок, ржавые остовы кроватей и лохмотья паутины. За пределами круга света смыкается темнота. Здесь холодно и сыро. Щерится темный провал – печь или камин. Похоже на подвал, куда стащили всякую рухлядь.

Стиснула зубы, покрутилась и сумела кое-как принять вертикальное положение. Сделать это было непросто, потому что руки не слушались. Во рту стоял тошнотворно-сладкий вкус с примесью ацетона; он-то и помог Аннет вспомнить, что произошло. На нее напали в ее собственном номере! Злоумышленник появился словно ниоткуда. Он накинулся на нее сзади и прижал к лицу тряпку, пропитанную какой-то гадостью. А затем притащил ее сюда. Кстати, сюда – это куда? Где она вообще находится? И как негодяю удалось вывести ее из гостиницы, не привлекая внимания? Или она сидит в подвале «Заводного купидона»?

Аннет решила поразмышлять об этом позже; теперь ее волновали более серьезные вещи. Например, как дать деру, пока не вернулся преступник.

Она опустилась на тряпки и прислушалась. Сначала в тишине раздавалось лишь монотонное потрескивание лампочки, но потом донесся шорох и шаги. Накатил липкий страх и вытеснил все мысли кроме одной: преступник здесь, рядом! К ней кто-то приближался, и, судя по шагам – тяжелым, уверенным, – этот кто-то не был ее спасителем. Этот кто-то обладал немалым весом, но был проворен и силен. Среди ее недавних знакомых имелся человек, к которому прекрасно подходили все эти характеристики.

И Аннет не ошиблась: в круг света вступил Швиц – контрабандист, мошенник и ее таинственный преследователь. Он был одет в свой излюбленный клетчатый пиджак и короткие брюки, картуз залихватски сполз на одно ухо. Поправить он его не мог, потому что обеими руками прижимал к груди рассохшийся деревянный ящик. Словно не замечая оцепеневшую девушку, бухнул ящик неподалеку, уселся, широко расставив ноги, снял картуз и аккуратно пристроил на торчащий из стены железный крюк. Затем достал трубку и принялся набивать, сопя волосатыми ноздрями. Физиономия у него была самодовольная и умиротворенная.