Максимилиан с сомнением покачал головой, но потом едва заметно улыбнулся и посмотрел на нее своим особенным пронзительным взглядом, который обладал силой вызывать у нее уверенность.

– Хорошо. Давай. Ваш выход, храбрая госпожа Вик, Публика ждет.

Аннет повернулась к толпе и решительно заговорила.

– Все началось в день, когда мы отбыли из столицы. На дирижабле на меня напал ваш земляк Швиц и хотел выбросить за борт. Тогда я сочла это несчастным случаем, и лишь вчера из уст самого Швица узнала о том, что некий заказчик поручил ему задержать или убрать хронолога, который должен прибыть из столицы для проведения экспертизы перед продажей автоматона «Лазурный поэт». Предыдущий хронолог фирмы, господин Вальвазор, пропал в Механисбурге без вести, когда наведался сюда, чтобы исследовать Поэта по собственному желанию.

– Швиц? – с недоумением переспросил из толпы господин Туррель, управляющий «Заводного купидона». – О-ла-ла, госпожа Вик, умоляю, пересмотрите свою точку зрения! Не будем отрицать, Швиц – пакостник известный. Но все, на что он способен –– это приторговывать контрабандой, впаривать туристам фальшивые хронометры и декламировать дурные стишки в кабаке после пары кружек нефильтрованного. Давно бы сидеть ему в тюрьме за мелкое мошенничество, кабы не его дружок-бургомистр.

– Я вас попрошу! – рявкнул бургомистр. Управляющий невозмутимо продолжил:

– Но убийство? Нет, нет, и нет. Швиц никогда раньше этим не занимался!

– Все бывает в первый раз, господин Туррель, – развела руками Аннет. – Жажда денег заставила вашего любителя поэзии согласиться на убийство. Он сам признался.

– В стихах, поди, признался? – саркастически вопросил Пендельфедер. По толпе пробежал жиденький смешок. – «Тебя убить я захотел, но оплошал и в лужу сел?»

– Кажется, вы мне не верите, – растерялась Аннет.

– Не верим, – отрезал полицейский.

– Отнюдь! Мы просто недоумеваем! – поспешно возразил Ангренаж.

Аннет сердито глянула на близстоящих горожан. Те поскучнели и отвели глаза.

Внезапно она дрогнула и оробела.

Это как в театре, попробовала приободрить себя.

Вот актриса. Она стоит на сцене и играет роль хитроумной Шейлы Фукс, сыщицы с улицы Пекарей. Ничего особенного. Не самая сложная роль. Знай себе, прищуривай глаза многозначительно и завершай каждую реплику словами: «Банально, друг мой!» Публика должна поверить в созданный образ.

Нет! Ей куда сложнее. Сыщица Шейла Фукс разоблачала преступников в тесном кругу. Где-нибудь в загородном поместье, перед уютно горящим камином, одетая с иголочки и причесанная как на бал. А тут приходится выступать перед целым городом, и все смотрят на тебя, а одежда у тебя сырая и порванная, на лице грязь, и даже помады на губах нет!

В театре проще. На сцене ты отделена от публики. Они там, в темноте: прислушиваются к каждому твоему слову, затаив дыхание. Ты чувствуешь их поддержку, она дает тебе силы, и ты будто паришь. Здесь же сотни глаз смотрят на тебя недобро, насмешливо… того и гляди, полетят гнилые помидоры. Ишь, думают, чужачка, столичная штучка, приехала совать нос в наши тайны!

А один зритель не просто недоброжелатель. Он враг. Пока он не принимает ее всерьез, но начинает беспокоиться.

За спиной сердито кашлянул Максимилиан. Аннет пришла в себя и подобралась.

– Ладно, – сказала она твердо. – Слушайте дальше. Я расскажу все, что случилось, и к каким выводам я пришла, а дальше разбирайтесь сами.

Итак, я впервые приехала в ваш город и узнала о наследии мастера Жакемара. Он называл своих кукол «сундучками с сокровищами». Никто не знает их подлинной ценности. Предполагалось, что автоматоны скрывают куда больше, чем видно на первый взгляд. При изготовлении механической начинки мастер использовал драгоценные камни и металлы. Чтобы убедиться в этом, куклу следовало разобрать, но сделать это означало уничтожить сложнейший механизм. Здесь мог помочь репликатор. Репликаторы умеют видеть схему первоначального замысла создателя механизма, определять материал... Однако найти репликатора непросто. В королевстве всего десять… одиннадцать известных репликаторов. Все служат в военных и промышленных ведомствах. И уж конечно, у них есть дела поинтереснее, чем копаться во внутренностях старых кукол. Поэтому автоматоны Жакемара продолжали хранить свои тайны.

Желающих приобрести автоматоны было мало. Фирма Молинаро согласилась купить Лазурного поэта, но сумма была явно занижена, – Аннет повернулась и с упреком глянула на Максимилиана. Тот пожал плечами: «Бизнес есть бизнес».

– По условиям завещания, продать кукол мастера можно только с согласия всех наследников и бургомистра. Вырученная сумма делится поровну между всеми. Кроме фирмы Молинаро сделка не приносила ощутимой выгоды ни одному заинтересованному лицу.

– Нам это прекрасно известно, – нетерпеливо сказал бургомистр. – Хватит излагать прописные истины. Давайте лучше решим, что нам…

Аннет повысила голос.

– Во время проведения экспертизы некто, владеющий даром глушителя, попытался подавить мой дар. Этим «некто» мог быть лишь кто-то из присутствующих, а именно: бургомистр Гильоше, полицейский Пендельфедер, мастер Ангренаж, госпожа Соннери либо Петр Колезвар.

– Глушитель? – вскричал полицейский. – Незарегистрированный? Один из нас? Что за чушь!

– Необязательно один из нас, – с подленькой усмешкой произнес бургомистр. – Вы забыли упомянуть господина антиквара. Кто знает, что за мошенничество он затеял у себя в фирме?