Я расхрабрился доброжелательной улыбкой, полагая, что миротворческий жест смягчит строгое суждение, но деловитый взгляд Журналиста на полхода опережает меня бессловесным монологом: «К черту всю эту мишуру. Не казните время дурацким тактом и дипломатией. Нам с вами это ни к чему. Уж дозвольте быть откровенным. Я в восторге от ваших статей и очень ценю ваше мнение. Читал все когда-либо вами опубликованное. Но и у меня есть кое-что для вас. Вы обязательно должны на это взглянуть. Не сомневайтесь – не потеряете время понапрасну. Вам будет кра-а-йне интересно. Как только закончите с ней, непременно и тотчас же подойдите – я буду ждать здесь. Такое вы еще не читали. Только, пожалуйста, поторопитесь. Не упустите случай, а упустите – ваша потеря. Но это потом. Прежде всего, она. Она вас ждет».

Не успеваю осознать неожиданное избавление и усладиться им – только вдохнул и уже на полу-выдохе увяз в томных объятиях Актрисы. Сочно-выразительная по тону и контуру губ помада в сочетании с экспрессивно исполняемым танцем чувств на растресканном морщинами лице многократно и тщательно отрежессированы и отрепетированы, готовы к долгожданному бенефису.

Радостное волнение поселяется в глазах, передается к трепетной коже и наполняет дыхание. Выполнено мастерски. К моему стыду я не знаю не только, как интерпретировать увиденное, но и к какому жанру сценического искусства оно принадлежит. Могу, конечно, догадываться, но уверенности никакой.

Я поспешно перекроил любопытство в восхищение в вежливой попытке угодить самолюбию исполнительницы. В ответ она благодарно улыбается и торопливо погружается в еще более вдохновенную импровизацию в страхе, что огни рампы неожиданно вспыхнут, сцена с исполнителем рухнет во мрак непонимания, мгновение не дожив до апофеоза, объединяющего в законченный смысл всю только что изображенную гамму.

Удовлетворив в себе воспитанного зрителя, готовлюсь оторвать от нее взгляд. Предчувствуя мой маневр, она с готовностью обрывает представление; плечи, руки, голова грациозно опускаются в живописном реверансе. Восторженно улыбаюсь – «Великолепная Офелия». Она смотрит на меня с обидой и горьким разочарованием. «Я представляла вас совершенно другим. Какие вы оба все-таки разные», – поддерживая традицию бессловесных монологов, провозглашает ее взгляд.

Уязвленная, отводит взгляд, осуждая мое отвратительное невежество и неспособность оценить великое искусство, но отворачивается неохотно, медленно, заранее отрепетировав и этот финал. Совершенно очевидно, выбора нет – это требуется по сюжету, не говоря уже о законах жанра. Едва отвернувшись, она тотчас же истощенно угасает, потеряв интерес даже к драматическому творчеству – последней привлекательности окружающего мира.

Пытливые глаза Изобретателя прежде, чем сфокусироваться на мне, изумленно разглядывали изящные формы невидимого высоко в воздухе подвешенного двигателя сгорания далекого будущего. Восторг по всем начальным и исходным основан на точной, но к сожалению, некогда утраченной формуле вычисления октановязкости энергоносителя. Восстановленную формулу в комбинации с числами Фибоначчи можно в дополнение к техническим возможностям с гарантированным успехом использовать в расчете выигрышных номеров еженедельной лотереи.

«Я доверяю вам. Вы ее сын. Этого достаточно». Вот… и этот тоже. Так искусно изъясняется глазами, что окончательно потерял то ли умение пользоваться словами, то ли желание. «Знаю, – продолжает он, – физика, химия и математика – ваша сфера. Мне нужна ваша помощь. Не беспокойтесь, я готов к соавторству. Полагаю, и вы мне доверяете. Тут у меня сертификаты, лицензии, авторские права, свидетельства. Но это все потом. Не отвлекайтесь. Идите же. Она вас ждет»

Отворясь ко мне, доверчивыми, откровенно говоря, не очень убедительными немыми монологами, они чуждаются друг друга. Эдакая вялая, прикрытая демонстративно вежливой гримасой терпимости, отстраненность.

Позади история, популярные пьесы, талантливые изобретения, нашумевшие статьи – впереди медленное сытое увядание в чужой незнакомой стране, о чем можно не думать, не замечать или с достоинством отрицать, если только не заглядывать в лица окружающих и не узнавать себя, реального, в отвратительном зеркале их угасания.

***

Вот и она. Неподвижный взор ее направлен в неопределенный сгусток невидимости, единственная поселенка этого дома, прочитать которую я не в силах. Услышать ее монолог не в состоянии… И есть ли он у нее?..

Приближаюсь к ней. Даю возможность заметить себя раньше, чем «а вот и я», привыкнуть ко мне, принять после всего, что случилось, и если это так важно, простить. Я готов не узнать ее или что-то в ней, такой непредсказуемо знакомой в ее прошлой домартовской жизни.

Ее улыбка, рожденная на Илае, с безразличной инертностью проплывает сквозь прозрачного, бестелесного меня, не коснувшись ни единого листочка-лепесточка, ею же во мне и выращенного. После сумбурного нагромождения сомнений взгляд неуверенно возвращается амальгамой любопытства, смутных воспоминаний далекой прошлой жизни, непозволительности разглядывания незнакомых, поисков неуловимой тени, промелькнувшей или только почудившейся на безлунном безлюдном пустыре. Время спотыкается и начинает беспомощно увязывать в болоте смутных воспоминаний. Нет, ничего, ошиблась… опять ошиблась. Утомленный взгляд сдается, с затаенной надеждой возвращается и продолжает искать на мне, в себе, в расщелине прищуренных глаз смутные перепутанные ощущения.

Хочется целовать ее в щеки, глаза, волосы, шею, гладить, просто касаться, обнимать, прижаться и не отпускать, а она будет неподвижно наслаждаться воспоминаниями тела. Нельзя. Не могу позволить испугу и неприятию вытеснить чувство нашей близости, которое, знаю, все еще в ней, только затерялось в темных лабиринтах.

Поражает не то, что вижу, а что раньше принимал как должное. Ее прямую спину, гладкую кожу, волнистые густые каштановые волосы, обрамляющие серо-голубые глаза, в глубине которых – был уверен с раннего детства – таится маленький родничок, из которого ключом извергались секреты и тайны. Глаза выдавали их блеском, и мне оставалось только терпеливо ожидать, когда она, добравшись до чудесного момента, поделится ими со мной.