Гриша уже какое-то время работал в нашей компании, но собирался ее покинуть, уезжая на ПМЖ в Израиль. Ранее по роду свой прежней работы он имел дело с лазерщиками и дал нам их телефон.

Лев Александрович работал в ВНИИСП. Он был специалистом в области сварки трением, но в последнее время из-за отсутствия заказов взял на себя также руководство лабораторией лазерной сварки. Неторопливая речь этого человека ростом чуть меньше среднего, грамотный русский язык, очки, которые он периодически то снимал, то надевал обратно, выдавали в нем настоящего петербуржского интеллигента и профессионала своего дела. Он сразу определил лазерную сварку на представленном ему эталоне.

– Борис Наумович, я приглашаю вас с Сергеем приехать к нам в институт, чтобы на месте наглядно увидеть наши возможности.

– Лев Александрович, – обрадовался я, – правильно ли я вас понял, что вы готовы нам что-то предложить?

– Вы все правильно поняли. Да, я действительно готов вам дать конкретное предложение, но я хотел бы, чтобы сначала вы все увидели своими глазами.

ВНИИСП представлял собой типичный рудимент советской эпохи застоя. Три пары сдвоенных больших стеклянных дверей, окаймленных широким алюминиевым каркасом, открывали вход в просторный вестибюль проходной с четырьмя «вертушками» для прохода сотрудников. Пустота огромного холла как будто хранила призрак той массы людей, которая в период расцвета института наполняла его каждый день в начале и конце рабочей смены. Сейчас же все это выглядело как жалкое напоминание об ушедшей эпохе.

В лабораторию лазерной сварки можно было попасть, пройдя длинную череду широких и пустынных коридоров, то поднимаясь вверх на этаж, то снова опускаясь вниз.

Помещение лаборатории представляло собой большой зал с высоким потолком. В левом углу этого зала была сделана пристройка, где на втором этаже находился небольшой кабинет руководителя. Он был полностью заставлен какими-то приборами, папками, видимо, с отчетами о работах прошедшей эпохи, книгами и всякой всячиной, без которой не обходился ни один кабинет реально работающего человека.

– Борис Наумович, для сварки вашего фильтра требуется лазер повышенной мощности, – медленно начал вводить меня в тему Лев Александрович. – Идемте я что-то вам покажу.

Спустившись вниз по металлической лестнице, мы перешли во второе, небольшое по сравнению с первым помещение, которое почти полностью было занято какой-то установкой.

– Это тот лазер, который вам нужен, – Лев Александрович был доволен произведенным эффектом.

– Заверните его, – в шутку ответил я ему, как будто покупал селедку в продовольственном магазине.

– Идемте обратно ко мне и поговорим.

Поднимаясь к нему в кабинет, я представлял, что нас ожидает торг, и, естественно, был к нему готов. Все же оказалось совсем не так.

– То, что вы видели сейчас, Борис Наумович, это последний из тех десяти лазеров такой мощности, которые впервые были произведены в Советском Союзе. Где-то лет девять назад наш институт приобрел американский лазер. Мы на его основе создали свой, устранив слабые места предшественника и значительно подняв его мощность.

– Я так понимаю, Лев Александрович, что вы готовы мне его предложить.

– Нет, к сожалению, это не совсем так. Я не могу его продать, иначе остановится работа в моей лаборатории.

Увидев разочарование на моем лице, Лев Александрович, поспешил продолжить:

– Борис Наумович, вам не стоит расстраиваться. У меня есть возможность собрать одиннадцатый лазер. Основные комплектующие у нас есть, и мы знаем, где пока еще можно приобрести недостающие.

– Это совсем другое дело, – обрадовался я.

Моше часто звонил мне и поэтому был в курсе всех моих действий с фильтрами. В конце апреля он сообщил мне, что 15 мая они с Рами прилетят к нам и сделают мне какое-то предложение.

15 мая я их встретил в аэропорту, а на следующий день они привели с собой еще одного иностранца. Мне он был незнаком, но я обратил внимание, как уважительно ведет себя с ним Рами.

К этому времени новый цех, возведенный Якубом из пенобетона, с покрашенными стенами и полом, своей красотой уже привлекал всеобщее внимание. Установка для резки бумаги была уже готова и стояла в цехе рядом с нарезанными рулонами. Володя, один из авторов этой установки, ждал Рами с утра. Ему не терпелось показать Рами, как работает машина, и посмотреть, как тот будет есть свою шапку.

Рами знал о готовом цехе и прямо с утра повел своего гостя его показывать. Разговаривали они по-английски, и я многое понимал.

«Шапка-машина»

Гофрирование бумаги

Машина резала бумагу, а Рами ходил вокруг нее и все рассматривал. С тех пор эта установка у нас на фирме стала называться «шапка-машина».

– Какой отличный цех ты построил, – хвалил гость Рами.

«Надо же, оказывается, это все Рами построил, а я и не знал, – смеялся я про себя. – Ну и дурит же он этого иностранца».