– Вы не помните, но готовы поверить, – скептически поинтересовался Леший.

Номин на его интонацию не обратила внимания. 

– Я журналистка, мы во многое готовы верить, – и закрыла глаза. Больше, за всю дорогу, она не сказала ни слова.

Вскоре появилась вывеска с ценниками на марки бензина, и сразу за ним домик с парой колонок. 

Хорошая у Еши была квартира, не большая, но уютная. Одна комнатка, спальная. Зал: посреди диван, столик на котором восседал старый кинескопный телевизор, в углу компьютерный столик, на нем закрытый ноутбук, кресло плетёное с мятым пледом в углу комнаты. В другом углу, высокий цветок, упирающийся в самый потолок. Палас цветной, шторы в крупный цветок на окнах, люстра с длинными узкими хрусталиками. 

Кухонька небольшая с угловой мебелью. Всё как в обычных квартирах, цветы на подоконнике. Единственное отличие от обычной среднестатистической квартиры, посреди стола самовар, с блестящими золотистыми боками. Электрический, но самовар. Кондрат вошёл в кухню, самовар тихо шумел, готовый вот-вот закипеть. Номин сидела в углу кухонного диванчика, прикрыв глаза. Еши рылся в холодильнике.

– Сыр, колбаса, существенное не готовлю. Дома почти не питаюсь, – оправдываясь, сказал он, положив на стол выуженные из холодильника продукты. Взял из шкафчика досточку, ножик, начал все быстро нарезать. – Хлеба нет, старый засох.

Леший только кивнул. Можно и без хлеба.

– Ольга Марковна нас потеряет. Обещали в город свезти, и пропали, – Еши нарезал колбасу большими кусками.

Кондрат, не смотря в глаза журналисту, быстро ответил:

– Отвезём. Разберёмся во всем, тогда и отвезём. 

– Разберёмся, – Еши положил колбасу в тарелку и принялся за сыр. – А в чем ещё разбираться? Номин вернулась…

– Короткая у тебя память. У меня тётка в больнице, – прервал Леший. – И ворачиваться нам с ней некуда…

Еши поставил на стол бокалы и сахар.

– Может, не было никакого синего света? Взрыв был, так им пусть органы и разбираются. Ребят своих привлеки… а синий свет… мутно это как-то. 

– Ребят своих? – Кондрат взял с тарелки кусок колбасы, сунул в рот. – Ребят, эт можно. Только где уверенность, что те же ребята вместе с Семёном не готовили взрыв в моей хатке? Где уверенность, что завтра эти же ребятки меня и не порешают?

– Неужели нет проверенных, надёжных?

Кондрат усмехнулся.

– Семён был проверенным, надёжным, он взялся за еще один кусок колбасы. Повертел тот в руках и сунул в рот. – И свет был. Кузьма – кузнец поселковый, его видел.

– И где сейчас Кузьма? – насмешливо поддел Еши.

Кондрат глянул на журналиста исподлобья.

– Синий свет, – голос Номин тихий, растянутый, прервал разговор мужчин. – Я видела синий свет…

Еши и Кондрат уставились на девушку.

– Когда пришла в себя, в машине, – встрепенулась девушка. В зеленых глазах заблестели темные искорки воспоминаний. – Синий свет… он удалялся к лесу. Я думала, мне показалось. Двигался рывками, то замрёт, то рванёт. Потом опустился к земле, скулил, как собака, поднялся и колыхаясь исчез в деревьях. Мне чудилось, как будто за ним стелется след. Как кровь. Потом все пропало. Исчез свет, и я позвонила Еши.

– След, – повторил за Номин Кондрат. – След… Кровавый след. Кузьма его ранил. 

Леший развернулся к Номин. Девушка задумчиво мешала ложечкой чай в кружке.

– Ты ведь его искала? Это существо? Да?

Номин пожала плечами. Взяла со стола колбасу, начала ломать кусочками и скармливать нежившейся у ног собаке.

– Зачем ты фотографировала у больницы? Что за цифры это были?

– Даже если я что-то и фотографировала, рассказать об этом не смогу, – пожала плечами девушка. – Пока вас ждала, смотрела кадры на фотоаппарате. Пусто. Ни одного. А я… – она посмотрела на Еши. – Я, правда, ничего не помню.

– Нужно сходить к больнице. Узнать, кто это пишет и зачем. И как синий свет с ним связан.

– Уверен, что связан? – спросил Еши.

– Уверен, – потянулся Кондрат и встал. – Слишком часто они переплетаются. Вы отдыхайте, я схожу.

Майор взял кружку, одним глотком выпил чай, сунул в рот кусок колбасы и вышел в прихожую.

***

Тайру можно было оставить с Еши и Номин. Но идти одному к собственному дому, страшно. Всё же, журналиста, брать с собой Кондрат отказался, Номин нужно было отдохнуть, а оставаться одна она не желала. Губы девушки побледнели и начали дрожать при одном упоминании того, что журналист хотел бы отправиться с майором. Потому Леший, недолго думая, отправился один, вернее с Тайрой.