Земля взмокла от росы. Девушка торопилась, то и дело поправляя слетающий ремешок босоножки. Ещё и волосы лезут в глаза и это платье… так укорачивает шаг. Для чего, вообще, она стала рядиться? Кроссовки — лучшая обувь, блузка и брюки — одежда на все случаи жизни. А по ночам нужно спать. Разве это не аксиома? Она постаралась ускорить шаг, и подол в ответ стал расползаться вверх по шву. «Прекрасно! Ну, не возвращаться же… Тётя и так сегодня слишком долго копошилась в ящичках, зачем-то перепрятывала ценности, протирала хрусталь, которым никогда не пользуется. Просто возрастная бессонница или что-то подозревает? Вряд ли, — решила Роза. — Ни за что бы не выпустила, если б знала. Насчёт этого у неё строго: порядочный человек будет приходить только в дом и общаться непосредственно с родственниками. Вокруг одни маньяки, которые обязательно изнасилуют, убьют и изуродуют». Племяннице приелась эта мантра хуже горькой редьки. Тётю бы хватило сразу три инфаркта, увидь сейчас она свою кровинку бегущей в таком виде по лесной тропинке как красная шапочка. Чувство вины заставляло оборачиваться, но ведь она знает, что делает… Она тоже разбирается в людях… Никогда прежде у неё и в мыслях не было подвергать нервную систему тёти таким опасностям. Она не заводила дурных компаний, не ввязывалась в авантюры, не пропадала по ночам, её под утро не подсаживал в окно малознакомый мужчина. Хотя почему малознакомый? Они гуляют уже вторую неделю. Днём было бы проще. Он что-то объяснял… Да и чёрт с этим. Он искренен… кажется… и так много знает! Про дворцовые перевороты, войны, казни, мятежи… И на всё это у него свой особый, совсем не книжный взгляд. Его хочется слушать. Его хочется понять.

Иногда Дикс запросто судил о тех моментах, которые либо вовсе неизвестны, либо находятся в области догадок. Историки всего мира собирали данные, спорили и не смогли прийти к единому мнению. А её знакомый говорил: «Это было так-то и так-то». Рисуется? Возможно… Но всё так просто и логично…

Порой, когда Дикс начинал фривольно пересказывать беседы послов, попутно уточняя состояние погоды в тот день, у девушки возникала нелепейшая мысль: «Он, что там… был?»

Роза приближалась к заветной опушке, посреди которой возвышалась коренастая сосенка, растопырившая толстые нижние сучья словно руки на пути прохожих. Девушка тревожно всматривалась в ночь, вот-вот должен был мелькнуть знакомый силуэт.

— Дикс, — еле слышно позвала она, отчего-то испугавшись тишины.

И тут же устыдилась внезапной слабости. Лес сонно дышал смолистой прохладой. К ней приближался человек. Он неспешно пересёк уже половину опушки, хотя секунду назад, Роза могла бы в этом поклясться, никого кроме неё и сосны здесь не было.

— А я думала, что сегодня мне придётся гулять одной. Кажется, я испытываю твоё терпение?

— Я бесконечно терпелив, — подошёл он вплотную.

— Неужели?

— Ну, по крайней мере, тебя я готов терпеть всю жизнь. Твою тётю чуть меньше, — улыбнулся Дикс.

— Ты обещал на неё не злиться, — напомнила Роза.

— Я не злюсь. Когда ты так прищуриваешь глазки, у меня это, вообще, не получается.

Он осторожно обнял её за талию, поймал губы.

«Это она! Это она… — растекалось по венам тепло. — Это её губы».

Стоило чуть ближе прижаться, всего на секунду потерять контроль и…

Девушка дёрнулась, удивлённо промакивая кровь.

— Порезалась, — озадаченно пробормотала она. — Что у тебя во рту такое острое?

— Зуб сломался, — соврал Дикс, спешно возвращая контроль над взбунтовавшимся организмом.

— Завтра же иди к врачу. Это может быть серьёзно.

— Навряд ли, но если ты настаиваешь…

Роза включила подсветку на мобильном телефоне.

— Конечно. Дай, я посмотрю.

Занятый возвращением ипостаси, он не сразу среагировал на протянутую руку. На долю секунды не успел… Девушка приподняла пальцами краешек его губы и в ужасе отпрянула. Поймала серебряный отблеск в глубине, ещё совсем недавно таких родных, карих глаз и попятилась.

— Дай, мне сказать, — вампир поднял руки в примирительном жесте.

— Нет.

— Ты поймёшь. Дай, мне сказать…

Но девушка уже не слушала. Скинув неудобную обувь, она кинулась прочь. Только когда шаги затихли, Дикс пошевелился. Догонять её сейчас было не лучшей идеей.

— Доигрались, — сокрушённо констатировал Макс, отчитывая апатично сидящего вампира. — А я сразу понял, что добром эта история не закончится. Но такого от тебя не ожидал! Что за ребячество? В четыреста лет выделывать такие финты! Извини меня, но она не такая уж красавица, чтоб ты своей головой в футбол играл. Что теперь будет? — закрыл он глаза, — что будет, когда она расскажет, с кем познакомилась на свадьбе у Тимофеевых…

— Не расскажет, — впервые за полчаса заговорил Вегельвейд.

— Ты так уверен?

— Я сказал.

— Всё равно это опасно. Сюда могут прийти!

— Не беспокойся, я завтра же уеду.

Макс замялся.

— Ты не подумай, что я гоню. Но у меня теперь Вика и…

– Я понимаю. Правда, — разрешил его терзания князь. — Возьмёшь мне билет?

— Да-да, конечно, — заторопился Макс, счастливый тем, что необходимость подбирать слова отпала.

Под мерное тиканье настенных часов Дикс расхаживал в пустом доме. Тимофеевы с утра уехали оформлять квартиру. Попрощались заранее. Дорожная сумка лежала у двери почти пустая: одежда и документы. Такси должно было подъехать с минуты на минуту. Он ждал.

«Под утро буду уже в замке, — размышлял князь. — Что там ещё осталось… Паркет, что ли, положить… рассаду со дня на день привезут… пора нанимать садовника. Такого, чтоб не сильно любопытный. И инвентарь не пропил. И приятелей не водил. Около беседки можно фонтан поставить, — Вегельвейд нахмурился и провёл по лицу рукой. — Тя-же-ло, — по слогам произнёс он. — К чёрту садовника! Кому это всё нужно…»

Поколебавшись, он опять набрал её номер. Тридцать семь пустых вызовов… Но на этот раз ему, кажется, повезло. Гудки не обрывались. В телефоне послышалось шуршание, Дикс встрепенулся.