Стиснув зубы, Александр лег на другую сторону широкой кровати, как можно ближе к краю. Удобно расположившись на спине, мужчина смотрел на расписной потолок и не мог сомкнуть глаз, слыша рваное боязливое дыхание замершей в неподвижности сестры.

– Доброй ночи, моя маленькая Госпожа… – проговорил он тихо, но Алексия резко вскинулась и, положив свои ладошки ему на грудь, облаченную в ночную рубаху, прижалась губами к его губам, зажмурив от страха содеянного веки.

Наследный Принц Интарского Королевства растерялся, но желание пересилило разум, и уже он увлек ее на подушки, нависая сверху, словно только и ждал ее действий, расцененных как обреченное согласие. Губы сминали, подчиняя, захватывая, не давая воздуху ворваться в горящие легкие. Руки блуждали по нежному телу, облаченному в тонкую сорочку, изучая отчаянно желанные изгибы. Идеальные полушария груди, тонкая талия, которую можно было объять двумя руками, округлые бедра… Все это великолепие сводило его с ума, без права остановиться, без права на волю.

Высвободив из сорочки ее грудь, Александр, словно путник, не пивший несколько суток воды, прильнул, впиваясь и губами, и зубами, чуть покусывая и тут же зализывая несуществующую ранку языком. Они оба тяжело дышали, собирая воздух по крупицам, словно и не было его вовсе вокруг. Ее маленькие пальчики зарылись в его волосы, стиснули шею, управляемые вырвавшейся страстью. Не было начала, как и не было конца, только бесстыдница луна подглядывала за ними сквозь незашторенное окно, освещая дорогу чувствам.

– Нет! Нет, Алексия! Нет! – мужчина прекратил свои ласки, пряча обнаженные участки тела сорочкой, будто она могла стать препятствием. – Мы не можем! Я себе этого не прощу!

– Не будь таким жестоким! Ты желаешь этого не меньше меня! – в отчаянии прошептала она, в то время как ее изумрудные глаза заблестели от слез.

– Мы не можем, несмотря на желания… – он уткнулся лбом ей в ключицы, продолжая выравнивать сбившееся дыхание.

– Ты не брат мне по крови, и ты это знаешь. – Обида явственно слышалась в ее голосе.

– Но не знает никто, кроме нашей семьи. Мы никогда не сможем быть вместе. Никогда…

Страшные слова. Они оба знали истину, но произнести вслух до этого момента еще никто из них не решался. И вот они прозвучали как гром среди ясного неба, не давая вернуться к предыдущему повороту, заставляя остановить безумие этой ночи.

– Ложись спать, пожалуйста. И забудь об этом. Я больше не притронусь к тебе.

Слезы градом катились из ее глаз, умывая лицо не хуже дождя или воды. Они впитывались в подушку и в стиснутое от внутренней боли одеяло, как признание, что сражение проиграно и белый флаг уже висит над крепостью. Сражение, но не война…

***

Пока Александр спал, мечась из одного кошмара в другой, которые не останавливались ни на минуту, заставляя его сотрясаться всю ночь, за окном заалел рассвет. Тоненькие лучики появились с востока, знаменуя о новом дне, словно спешно приближая вынесение приговора для Алексии. Она, к слову, так и не сомкнула глаз и пролежала в кажущейся холодной кровати, рассматривая тихий мир за окном, где все шло своим чередом, не спрашивая разрешения у кого-либо.

Вот ворона слетела с одной ветки и, расправив крылья, пронеслась, кружа вокруг дерева, а затем снова присела на ветку, но уже на другую. Лекси сейчас завидовала вороне – ее своеволию, свободе и жизни. Ей бы тоже хотелось улететь, да так, чтобы ни одна душа не нашла ее, но только лишь бы рядом был Александр. А теперь даже названному брату она не нужна. Он не принял ее вчера, когда она сама пришла, словно гулящая девка, подающая на блюде собственную честь. Не оценил…

– Ну что же… Тогда мы пойдем другим путем! – глаза ее зажглись безудержным безумием, словно в этот самый миг она решила, жить ли этому миру или умереть.

Тихонько поднявшись с кровати, она прошла к потайной двери, но вдруг остановилась и оглянулась:

– Я сделаю все сама, – яро проговорила она. – Тебе не нужно будет больше выбирать, брат мой.

По тайным лабиринтам коридоров она летела, переживая, что фрейлины явятся раньше, чем она сумеет вернуться. Буквально ввалившись в комнату, девушка успела лишь скинуть халат, запихнув его ногой под кровать, и упасть на холодные простыни к вороху подушек и одеял, что честно держали ответственный пост, заменяя ее всю ночь.

– Ваше Высочество! Вы уже встали? – после короткого стука в дверь в комнату вошла Краила.

– Разве уже утро? – сонным голосом спросила Алексия, выбираясь из-под одеяла.

– Что с вашей постелью, Ваше Высочество? – фрейлина обратила свой взор на измятый ворох.

– Мне дурно спалось этой ночью. Все время снились кошмары.

– Оно и понятно, Ваше Высочество. Я бы тоже боялась, если бы моя судьба решалась в ближайшем времени. Но чему быть, того не миновать. Знаете, что говорят фрейлины Ее Величества о самом любимом высказывании вашей матушки?

– Нет. Но мне любопытно. Продолжайте. – Принцесса обула мягкие туфельки и прошла в сторону ванной комнаты для утренних процедур.

– Королева часто говорит, что все трудности нужно встречать с высоко поднятой головой, и тогда, испугавшись, они рассеются сами по себе, не оставив и следа. – Краила подала лицевое полотенце умывшейся ледяной водой девушке.

– Глупости, – отчего-то зло ответила принцесса. – Пока человек сам не сподобиться решить свои трудности и проблемы, они не исчезнут. Силен тот, кто держит свою жизнь в своих руках, чертя свой путь самостоятельно на карте мира. Но это, к сожалению, не может относиться к знатным дамам, коими мы с вами являемся. Ваш совет пуст, как и головы фрейлин Ее Величества. – Откуда взялась грубость и резкость в словах, Алексия и сама не могла понять, но гнев клокотал в груди, подначивая, заставляя бороться.