Шрифт:
– Сашка?
– Здравствуйте!
Людмила Сергеевна встретила меня, и я с удовольствием обнял ее, поддавшись порыву радости и облегчения. От нее пахло шоколадом и ванилью. Да что там говорить - Людмила Сергеевна и сама напоминала пирожное. Добрая и понимающая, она всегда была рада видеть меня, ее светлые глаза и искренняя улыбка обезоруживали, и я, сдавшись перед ними, сразу, без прелюдий, рассказал ей о ссоре с Леной. Правда, использования фантали пришлось заменить на обычные кулаки.
– Да, Саш, я уже в курсе. Леночка рассказала мне вчера.
Как это так? Почему Лена сообщила тете о таком событии? Может, она тоже переживает? Неужели Лене небезразлично то, что произошло...
– О... А я и не думал. Извините, что повторился и заставил слушать одно и то же.
– Совсем не одно и то же, - улыбнулась Людмила Сергеевна.
– Скажем, ты заведомо уменьшил число ребят. А Лена сказала.
– Приукрасила, наверное...
– Или ты поскромничал.
Я пожал плечами и ничего не ответил.
– Ой, что же я! Присаживайся! Я за кружкой и тарелкой.
Тетя Лены вернулась быстро. Она не могла позволить своему гостю ждать и считала своим долгом накормить его. Особенно тем, в чем она преуспела до филигранного уровня.
– Удивительно, - мечтательным тоном произнесла Людмила Сергеевна, пока я жадно ел торт и запивал чаем. Завтрак удался.– Насколько далеко готовы пойти люди, когда с их близкими что-то случается. Они прямо-таки голову теряют. К сожалению, часто это затягивается, что и приводит к таким вот последствиям. Ну зачем ты ей сказал то самое?..
– А как же еще?
– я быстро откусил большой кусок, чтобы набить рот и не отвечать. Никогда прежде я не жевал торт так медленно.
– Я бы поняла от кого угодно, но не от того, кто всегда менялся с Леной тарелкой, если на ее кусочке торта крема было меньше.
Нельзя сказать, что я не догадывался об этом. Я был слишком уставшим и расстроенным, чтобы подать вид. И все-таки поднять взгляд не мог - неловко. Как хорошо, что чай был очень горячим, и я мог сосредоточиться на нем.
– Отбегу, Саш. Я там крем варю. Пойду помешаю.
– Да, конечно, - ответил я, не отрываясь от кружки.
Наверное, мне снова следовало благодарить Людмилу Сергеевну за то, что она деликатно оставила меня наедине с мыслями, не нарушая созданного мной защитного кокона. Однако я испытывал неловкость еще и потому, что заявился к ней как к психологу - высказал все и был таков. Это неправильно.
А что если Лена там, в доме, и рассказала все не по телефону, а лично, так же, как и я, ища поддержки в Людмиле Сергеевне? Эта мысль ужалила меня, будто удар тока. Я чуть было не разлил чай. Конечно, это глупость. Когда бы она успела? Раннее утро, а я уже тут. Вчера? Но Лена должна охранять Сосновку. Интересно, а что эти кадеты? Надеюсь, больше не заявятся...
Как только пришла Людмила Сергеевна, держа в руках фотоальбом, я спросил:
– А как вы? Все у вас хорошо?
Тетя Лены заморгала. Она положила фотоальбом себе на колени и вцепилась в него.
– Да, все прекрасно. А почему ты спрашиваешь?
– Волнуюсь.
Людмила Сергеевна поникла.
– Волнуюсь... Ну почему ты так ответил мне, а не ей?
– Кому?
– Саша.
– Не знаю, Людмила Сергеевна. Просто у Лены не может быть плохо. Мир вокруг нее совсем другой. И все там хорошо.
– А как же кадеты?
– Но ведь я пришел вовремя.
Людмила Сергеевна кивнула.
– А у вас... А у вас появились новые мечты? Ведь одной вы достигли, - я указал на торт.
– Не-ет, Саш, эту мечту я все еще настигаю. Пока рано. А вообще - да, появилась.
– Сильная?
– Да.
– Это хорошо, - сказал я хриплым тоном и напомнил себе дядю Колю.
Не стал спрашивать, что за мечта. Это личное дело каждого. Если бы Людмила Сергеевна захотела, она бы поделилась.
– Знаешь, какая? Мечтаю, чтобы у Ленки все было прекрасно. Чтобы не была, как я - вечно одна в компании тортов, а вот чтобы... Чтобы как твои бабушка с дедушкой!
– Они да. Я сам...
Сказав, я запнулся. Чуть было не проболтался.
– Ты сам?
– Я сам поражаюсь им! Такие они, ну, как одно.
– Да. И это - главное.
В доме кто-то зашипел.
– Ой, это что там у вас?
– спросил я, прислушиваясь.
– По-моему, на кухне.
– Крем!
Людмила Сергеевна умчалась в дом. В порыве паники она напрочь позабыла о лежащем на ее коленях фотоальбоме. Он упал и раскрылся. Я поднял его и отряхнул. Пока вертел так и эдак, из него выпала фотография и, планируя, опустилась на пол, "лицом" вниз. Черным маркером на ней стояла дата - если верить ей, то снимок сделали два года назад, летом. Наклонившись, я схватил фотографию и перевернул ее.