– Вот это хорошо, – успокоил их Остромир. – Сядьте на землю. Я не убиваю тех, кто сдался на мою милость.

– Они вряд ли могут оценить твою доброту, – сказал северянин. – Однако эти южане совсем не спешат умирать. Глядишь, они сдадут нам крепость.

– Я бы не спешил так говорить, – сзади подъехал Кубрат, что сдерживал своего горячего коня. – Эти люди умеют сидеть за стенами, они любят это делать. Словно крысы, они вгрызаются в землю, и сложно их оттуда выковырять.

Всякий порядок был окончательно потерян, и даже Ратислав уже не надеялся удержать от грабежа всех своих воинов, довольствуясь лишь наиболее верными, что составляли надёжный кулак, способный встретить внезапную угрозу. Хвалиссы врывались в дома, выбрасывали вещи на улицу, повсюду летели цветные полотнища и одежда, бойцы набивали мешки серебряными блюдами, массивными чашами из бронзы, статуэтками местных богов. Глядя на степняков, не стали себя сдерживать и белоградцы, спеша вынести что-нибудь ценное, пока другие не разграбили всё. Повсюду резали домашних животных, не желая оставлять врагу мясо, если будет осада. Схваченные за шею гуси отчаянно били крыльями, из-под сваленных туш струились ручьи крови.

Первый страх у защитников крепости прошёл, они выставили на стены часовых и начали даже постреливать из луков и осадных самострелов. То и дело массивные снаряды ударяли в стены домов рядом с бойцами или же врезались в землю, порождая облачка пыли. Одна из таких стрел попала сошедшему с коня хвалиссу в область крестца, друзья поспешили оттащить раненого в сторону, но весть о первой крови быстро распространилась по всему войску. Люди стали осторожнее, стараясь не заходить на улицы, что прилегали к стенам, и грабежи сами собой пошли на спад. Ратислав воспользовался этим, дабы вернуть контроль над полком, он приказал всем вывести коней на открытое пространство вне досягаемости стрел и начать строительство временного лагеря.

Пока степняки, ругаясь на непривычное занятие, таскали спиленные деревья, а белоградцы растаскивали столы, двери и заборы горожан, дабы сделать передвижные щиты, Остромир с друзьями осматривали крепость, выстроившись на своих конях на вершине небольшого холма. Они пользовались тем, что бродники не участвовали в работах, имея привилегию, как лучшие среди бойцов, отдыхать до начала битвы.

– Странная у них крепость, – почесала голову Искра. – Похожая на скелет какой-то гигантской твари. Неприветливое место.

– Они строят из камня и глины, – заметил гарий. – Здесь много камней, можно возводить из них всё подряд. У нас подобное строение мог себе позволить разве что правитель, да и то не любой.

Стены Шархела, сработанные из массивных, почти необработанных камней, пригнанных друг к другу без всякого раствора, имели наклон, словно приглашая смельчаков взобраться по ним, однако они всё же были достаточно высоки, опираясь на отвесные склоны холма в основании. К единственным воротам вела узкая дорога, сами они были обрамлены массивными башнями и запирались железной решёткой. Другие башни тянулись ещё выше к небу, венчаясь плоскими крышами, они смотрели на врага подслеповатыми, узкими бойницами. Крепость не была особенно велика, вмещая в случае необходимости до трёх-четырёх тысяч человек, однако сейчас гарнизон насчитывал куда меньше воинов. С позиции наблюдателей внутренняя стена едва просматривалась, но они могли понять, что город делится на две части, и, если нижняя падёт, защитники смогут ещё держаться в верхней его половине.

– Кажется, что взять её будет не легко, – заметил младший.

– Когда я коротала время на судне, то видела у воинов Ратислава немало припасённых самострелов и даже пороков, – сказала девушка. – Белоградцы понимают в этом деле, ведь раньше большие города осаждали. Когда будем лезть на стены, враг и головы поднять не сможет из-за града стрел.

– Флота у кабаров, похоже, нет, – Агнар бросил взгляд на ту часть реки, что лежала перед ними.

– Всеслав сказал, что тут остался лишь десяток кораблей, другие же ушли на юг, куда-то в Хвалисское море, – ответил юноша. – Хотя кабары никогда и не славились своими судами. На реке они не доставят нам беспокойства.

– Идут! Наши паруса на воде! – крикнула воительница, указав рукой на появившуюся из-за поворота Итиля пёструю ленту.

Скоро всё войско радостно приветствовало многочисленный флот, на стенах же надежда угасала, ибо защитники видели, что теперь обложены серьёзно. Новые силы присоединились к организации лагеря, с удвоенным усердием застучали топоры, начали подниматься небольшие осадные машины, лёгкие заграждения вытягивались на много саженей в длину. Ратислав готовился к битве основательно, не желая сразу бросать людей на штурм, он отвёл себе два дня на сооружение таранов и лестниц, дабы на утро третьего дня предпринять решительный натиск. Кабары сожгли свои немногочисленные корабли, дабы те не достались противнику, все пути назад были отрезаны, и теперь они могли рассчитывать лишь на себя. Впрочем, склавы не забывали об осторожности, выставив наблюдателей на холмах и дорогах, они должны были издалека увидеть многочисленное войско, если оно всё же придёт на помощь.

Молчаливое состязание двух сил становилось всё напряжённее, бойцы ещё не вступили в схватку, не стояли лицом к лицу, но они наблюдали за приготовлениями друг друга. Над Шархелом поднимались многочисленные дымки, и белоградцы знали, что это кузницы работают без отдыха, изготовляя оружие и снаряды. Иногда на стенах появлялись шеи деревянных журавлей, с помощью которых на башни поднимали запасы и осадные орудия, стук молотков и грохот камней свидетельствовали о том, что внутри возводят какие-то временные укрепления. Со своей стороны войско работало не покладая рук, и вся округа была уже опустошена тысячами трудолюбивых ратников – деревья вырублены, дома избавлены от дверей и мебели, где она была, грубые каменные заборы разобраны на метательные снаряды. Сколоченные из досок щиты закрывали основной массив работ, но даже так южане могли видеть пугающие очертания гибельных машин. Хвалиссы иногда подъезжали к стенам и затевали с кабарами перебранку, вызывая их на битву в открытом поле, однако те не желали выходить, и всё заканчивалось лишь оскорблениями.

Наконец, наступил вечер накануне решающего утра, и всё словно затихло перед бурей. В темноте горели костры, и люди тихо переговаривались вокруг них, волнение из-за грядущей битвы мешало им спокойно отойти ко сну. Среди них был и Остромир, который уже натёр свой меч и сосредоточенно перебирал кольчугу, ища в ней слабые места, что могли пропустить мастера, когда чинили её в поставленной на берегу кузне.

– Всё ладно? – спросил Сухан, присев рядом. – Починить должны были на славу, ведь у Ратислава хорошие бронники.