– Дивлюсь я иногда, как же быстро проходит слава земная, и тех, кого превозносили, теперь считают чудовищами, – внезапно произнёс Всеслав. – Сына самого Хурса теперь называют лишь тварью, которая мучает людей. Когда-то его имя гремело во многих землях, и смертные почитали его как спасителя целых племён.

– Похоже, что ты знаешь больше меня, – удивился конюх.

– Расскажи, – попросил Остромир, до этого лишь наблюдавший из полутьмы. Он знал, что волк не часто начинает откровенничать, и этими моментами надо пользоваться.

– Впрочем, люди быстро забывают, – продолжал Всеслав, – и лишь немногие, кто путешествует по земле и хранит в памяти старые предания, могут рассказать, словно вернуть к жизни славу былых героев.

– Так, он был героем? – спросил Мал.

– Он рождён Хурсом, великим богом, что видит всю землю и наполняет её своим светом. Подобно отцу, он способен парить в небесах, спускаться из Ирия в мир людей и возвращаться обратно, даже подниматься до вершины Великого древа. В старые времена, когда склавы ещё жили за Гебром, и Царство левков было едино, среди многих народов прославился союз могучих богатырей, что звался Ретра. На острове среди великой реки находился их лагерь, и Сваруна предводительствовал ими, другие же были – Яромир, Бранко, Зима, славная воительница. Сын Хурса рос среди людей, и любовь к ним поселилась в его сердце, поэтому он присоединился к героям, став им хорошим другом.

– Постой… Ты хочешь сказать, что это Коршун, о котором сложено столько песен? – удивился Остромир. Он, конечно, знал легенды о союзе первых богатырей, но не подозревал, что за страшным чудовищем скрывается один из них.

– Да, братец, склавы называли его Коршуном, но среди восточных племён он прозывался Кавалом, и лишь это имя сохранилось до сего дня. Он бился плечом к плечу с самыми сильными воинами нашего народа, поражал великанов и полчища врагов, участвовал в битве с Рарогом, самым могучим змеем из всех живших. Теперь он стал лишь сказкой, легендой, звучащей в княжеских залах…

– Как же получилось, что подобный герой скрывается теперь в глуши? – недоуменно спросил велиградец.

– Это ещё один урок, братец. Предание напоминает поломанное украшение – ты можешь знать все детали сохранившейся части и любоваться ей, но даже не подозреваешь, что была и другая половина, от которой не осталось даже следа. Мне известна тайная часть этой истории. Что вы знаете о том, как погибли герои Ретры?

– Эта история покрыта тайной, – сразу взял слово Остромир, считавший себя главным, после волка, знатоком предания, по крайней мере, среди собравшихся у костра. – Говорят, что они отправились в самый дальний свой поход, на край земли, но сгинули там, и не смогли найти их ни солнце, ни луна. Бесконечная тьма залегла где-то за великими горами, там теряются их следы.

– Есть ещё и сказка. Ты забыл? – сказал Всеслав. – Сваруна поднялся на небеса по огромной лестнице, дабы забрать золотые плоды, но назад спуститься ему не удалось, ибо лестница подломилась, и пришлось ему остаться там.

– Да, но это же просто детские байки. В них нет никакого смысла, – развёл руками юноша.

– Ты ошибаешься, братец. Когда прекрасная чаша сломана, ещё можно увидеть некоторые её обломки, но немногие поймут, частью чего они являлись раньше. Иные сказки – это остатки пропавших нитей предания, однако люди уже не считают их чем-то важным. Так и здесь. В сказке сохранилась память о последнем дерзком замысле героев.

– Что же случилось? – нетерпеливо спросил Болеслав.

– Множество врагов пали под мечами великих богатырей, страшный Рарог был повержен, дикие племена бежали, и даже Царство трепетало перед дружиной Сваруны. Казалось, что весь мир лежит у их ног, и всё им подвластно. Знайте же, что гордыня их и жажда славы были безмерны, поэтому решили они покорить не просто людские владения, но даже сам Ирий, и богов изгнать из золотой крепости. Они выступили в поход против небесных владык, мощные, словно горы, оружие их сияло как молнии, но власть детей Кернуна неодолима, и Пирас разметал их всех. Богатыри обратились в безмолвные камни, замерли навеки, мы называем теперь эти места Сиверскими горами, что высятся словно войско, и самая могучая вершина – Сваруна, когда-то наводивший ужас на всех врагов. Коршун был на стороне героев, отказавшись предать своих друзей, однако Хурс не дал погубить своего сына, вместо этого его навсегда изгнали из Ирия. Кавал укрылся в глухих урочищах и больше не показывался людям на глаза. Поколения смертных сменяли друг друга, словно листва меняется на деревьях, и великий герой превратился в чудовище, лишь немногие помнят, кем он был прежде.

– Даже представить страшно, сколько же он должен знать о богах и старых временах, – сказал Остромир. – Всё бы отдал, чтобы его увидеть.

– Тогда тебе придётся миновать тиверов и не стать жертвой для Мары, – усмехнулся Мал, – да и неизвестно, где именно этого Коршуна искать. Однако же тебе, Всеслав, удалось меня удивить, ведь и не подозревал я, что за обычной историей о чудище кроется столь древнее предание.

– Мне много приходится скитаться по земле, и обрывки давно забытых сказаний цепляются ко мне как колючки к дикому волку, – ответил бродник. – Впрочем, мы уже засиделись. Завтра долго скакать придётся, и вы ещё проклянёте свои сёдла…

Река расширилась, на теле её появились острова, покрытые густым кустарником и целыми рощицами, правый берег возвышался как жёлтая крепостная стена, и лишь в немногих местах там можно было спуститься к воде, левый же представлял из себя низкую зелёную равнину. Леса ещё поднимались по обеим сторонам реки, и мало что предвещало будущие степные пространства. Конница шла по высокому, правому берегу, дорог больше не было, и всадники чувствовали себя уязвимыми в тёмных рощах, но не всегда можно было обойти их по открытым местам. Ветер почти умер, и флот замедлился, лениво работая вёслами, лишь лёгкие ладьи, что разведывали путь, носились туда и обратно, не щадя своих гребцов. По сравнению с другими великими реками, Итиль казался пустынным, и караваны судов редко качались на его волнах. Торговый путь оживал лишь в те времена, когда кабары бывали благосклонны, или же у склавов имелось достаточно сил, дабы прорваться в Хвалисское море без разрешения. Нынешняя война почти прервала эту связь, и белоградцы не встречали на пути ни единого корабля.