Однако заметная часть граждан демократических государств Евросоюза, по наблюдениям аналитиков, в большинстве случаев исламскую идентичность воспринимает как альтернативную идентичности европейской, а ее носителей – исключительно как Значимого Другого, которого можно обвинить во многих бедах, включая угрозы суверенитету и национальной идентичности европейским нациям-государствам. В западном дискурсе прочно устанавливается такая рамка восприятия мусульман, в которой они предстают как «наиболее сложно адаптирующиеся к стремительно меняющемуся западному обществу социальные группы, наиболее упорно сопротивляющиеся включению их в современный социальный и политический мейнстрим» 43 .

Притом что подавляющее большинство граждан мусульманского вероисповедания, как отмечает ученая И.С. Семененко, обращаясь, в частности, к особенностям идентичности мусульман Великобритании, «не противопоставляет свою религиозную идентичность национальной, считая себя “британскими мусульманами”, и в целом обнаруживает высокую степень доверия к демократическим институтам (при низком уровне политического участия)» 44 . Анализ этих паттернов идентичности, продолжает рассуждать российский политолог, убеждает в правомерности вопроса, поставленного в одной из работ исследовательницы из Манчестера М. Соболевска, о том, насколько они являются религиозными по содержанию, или же это в первую очередь форма этнополитической и даже расовой идентификации для новых поколений, своего рода замена устойчивых примордиальных идентичностей прошлого 45 . Скорее речь идет, заключает И.С. Семененко, «о формировании гибридных идентичностей, где религиозная составляющая оказывается неотъемлемой частью социокультурной идентичности ее носителей – выходцев из стран исламского ареала» 46 .

Закономерно, что сопряженный с концептом гибридности феномен гибридной политической идентичности, в теоретическом дискурсе преимущественно связанный с межкультурным взаимодействием, не утрачивает свое политическое измерение с момента первых постколониальных исследований от Ф. Фанона 47 , П. Джилроя 48 , С. Холла 49 к X.К. Бхабхе 50 и др. В частности, Я. Питерс, утверждает, что гибридизация или формирование «глобального меланжа» является процессом сплетения, а не просто диффузии из развитых стран в развивающиеся. С этой точки зрения гибридизация, противостоя культурному дифференциализму расистской и националистической доктрин и одновременно сохраняя «изгнанный, маргинализованный и табуированный опыт», смягчает конфликт идентичностей и способствует их сохранению, хотя и в трансформированном виде 51 .

Во многом благодаря такому эффекту оказавшиеся в Западной Европе мусульмане считают себя одновременно и мусульманами, и европейцами, не испытывая при этом состояния внутреннего дискомфорта, разлада с самим собой. «Вы можете быть носителем канадской культуры и при этом быть мусульманином по вероисповеданию, и в этом нет никакого противоречия», – утверждает хорошо известный на Западе Т. Рамадан, профессор современных исламских наук факультета востоковедения Оксфордского университета 52 . Применительно к ситуации мусульманского сообщества России он придерживается той же позиции, говоря, что «мусульманин может быть россиянином, европейцем, и тут нет никакого противоречия» 53 .

С. Хантингтон некогда констатировал: «Европейский колониализм позади; американская гегемония отступает» 54 . Впрочем, опередивший его Э. Гидденс еще раньше увидел «слабеющую хватку Запада» 55 по отношению ко всему остальному миру. Влияние «ушедшей натуры» колониального прошлого европейских стран, державших в длительной зависимости мусульманские народы, со всей очевидностью проявляется в их сохраняющемся стремлении ограничить постколониальное участие инокультурных меньшинств в общественно-политической жизни рамками дозволения мажоритарных групп в Европе 56 .

О необходимости пересмотра неоколониальных подходов в европейской политике ассимиляции, поиску «общего языка с исламом» 57 неоднократно публично заявлял авторитетный ученый и мыслитель, известный на международном уровне дипломат, профессор Э. Ихсаноглу, в течение девяти лет возглавлявший Организацию Исламского сотрудничества (The Organisation of Islamic Cooperation, до 2011 г. – Организация Исламская конференция) 58 . Будучи главой второй по величине межправительственной организации после ООН, Э. Ихсаноглу обращался к западноевропейским политикам, утверждая, что «на смену эпохе прямой колонизации Западом больших территорий мусульманского мира пришел новый этап неоколониализма и подчинения, политической и экономической зависимости» 59 . Подчеркивая стремление мусульманских стран к интенсификации межцивилизационного диалога с Западом, исламский общественный деятель недвусмысленно высказывался, что новая форма колониализма может в значительной степени осложнить двустороннюю коммуникацию. Поэтому обе стороны «должны использовать каждую возможность для ведения серьезного и честного диалога на уровне правительств, политических партий, средств массовой информации, университетов и религиозных организаций» 60 .

Совершая в октябре 2013 г. свой последний официальный визит в качестве генерального секретаря ОИС в Россию, Э. Ихсаноглу вновь констатирует, что по всему миру развернута «оголтелая кампания по дискредитации ислама». Беспокойство известного диплома и политика, прежде всего, связано с событиями в Европе, где на фоне запретов строительства мечетей и возведения минаретов борьба против исламской религии приобрела тенденцию политизации. «Создается впечатление о том, что отдельные политические партии и движения соревнуются в ненависти к Исламу», – заявил руководитель международной организации Э. Ихсаноглу, выступая в столице Татарстана перед республиканскими парламентариями, представителями интеллектуальной элиты, бизнеса, студенчества и мусульманских религиозных организаций 61 .

Отметим, что такой дискурс соотносится и с позицией руководства Российской Федерации, которая с 2005 г. по инициативе президента В.В. Путина имеет статус наблюдателя в ОИС. Рассуждая на Международном дискуссионном клубе «Валдай» 19 сентября 2013 г. о подоплеке так называемого мультикультурализма, подвергнутого сейчас сомнению в европейских, да и в ряде других стран, В. Путин назвал ее своего рода платой за колониальное прошлое. Одновременно, как было подчеркнуто президентом, наблюдаются попытки реанимировать прежнюю однополярную модель мироустройства, размыть институт международного права и национального суверенитета. «Такому однополярному, унифицированному миру не нужны суверенные государства, ему нужны вассалы. В историческом смысле это отказ от своего лица, от данного Богом, природой многообразия мира», – заключает глава России 62 .