— Артис Аль-Сендаль. Получается, что убийц нанял отец Норты?

— И, уверяю вас, уговаривать его долго не пришлось. Сначала, конечно, он сделал вид, что ему все это не по сердцу, но... Когда он пару раз услышал шепоток моего Тёмного знания, он быстренько воспылал энтузиазмом, решив, что это чуть ли не его долг перед Королевством. К тому же, если сын владыки битв трагически погибал во время обучения в ордене, своего сына оттуда вполне можно было забрать.

— И когда ваш план провалился...

— Мы приложили все усилия, чтобы скрыть своё участие, но вашему ордену настойчивости не занимать. Вам понадобилось два года, чтобы выяснить правду, и когда это произошло... мой аспект остался мною недоволен. Думаю, со временем вся эта история дошла и до ушей короля, а отсюда и казнь лорда Аль-Сендаля якобы по обвинению в коррупции.

Ваэлин вспомнил слова короля, произнесённые много лет назад: «О, он воровал не деньги! Он воровал власть». Отец Норты был казнён за то, что присвоил власть убивать, которая принадлежала лишь королю.

— В ту ночь там был кто-то ещё, — сказал он Харлику. — Убийцы с кем-то шептались. И они его боялись. Кто это был?

— Мне больше ничего не известно. — Книжник отпил ещё глоток.

Видно было, что впервые за все это время он испугался. Внешне почти незаметно: всего лишь лёгкое подрагивание ноздрей и губ, но в песни крови зазвучала резкая фальшивая нота.

— Вы же знаете, в чём мой дар, — напомнил Ваэлин.

Харлик отставил чашку и промолчал. Аль-Сорна почувствовал, что кулаки у него снова сжимаются. Он знал, что, если ему захочется, он сможет выбить из книжника нужные сведения, поскольку, при всём своём показном безразличии, в душе тот оставался трусом.

— Были, были другие, — сказал Ваэлин. — Кто-то в Седьмом ордене, кто разделял вашу уверенность. Вы действовали не в одиночку. — Песнь крови согласно зажурчала, хотя Харлик продолжал хранить молчание. — Даже сейчас, спустя все эти годы, вы цепляетесь за свои иллюзии, убеждая себя, что поступили правильно.

— Нет, — произнёс Харлик. — Все пророчества лживы. Теперь я это ясно вижу. Все, кто обладает даром предвидения, как правило — сумасшедшие, затянутые водоворотом видений, замутивших их мысли и грёзы. Они видят не настоящее будущее, они видят только возможности. А их неисчислимое множество. Вы согласны? Иначе говоря, был шанс, что сейчас передо мной стоит гибельная душа из мира Вовне, обладающая вашим даром и даже возвысившаяся до титула владыки башни. Но жребий выпал иначе. Я ошибся, но только чуть-чуть.

— Жребий тут ни при чем, — сказал Ваэлин. — Это кровь. По большей части — кровь невинных, пролитая моей рукой.

Харлик чуть кивнул, глядя на Ваэлина в покорном ожидании.

— Благодарю вас за то, что позволили мне напоследок выпить чаю, милорд.

— О нет! — невесело рассмеялся Ваэлин. — Я не собираюсь убивать вас, брат. Каким бы высокомерным негодяем вы ни были, и от таких порой есть польза. Я предоставлю вам шанс возместить совершенное прежде зло. Я назначаю вас архивариусом Северной башни. Собирайтесь и к утру будьте готовы уехать. — Он обвёл рукой хижину и направился к двери. — В Башне нам о многом нужно будет переговорить. Пойдёмте, госпожа?

Дарена любезно поклонилась ошеломлённому Харлику и последовала за Ваэлином.

— Мне не нравится этот человек, — сказала она, когда они возвращались по берегу моря.

Ваэлин оглянулся на хижину и увидел жилистую фигуру книжника, застывшую в дверном проёме.

— Уверен, он и сам себе не нра...

И тут его словно ударило молотом. Песнь взвизгнула неистовым крещендо. Ваэлин пошатнулся, из носа потекла кровь, он рухнул на песок, а визг превратился в видение: огонь, всё в огне, боль и ярость... Мужчина умирает, женщина умирает, дети умирают... Визг все не кончается... Языки пламени извиваются, сливаются, в них появляются два тёмных пятна, это — глазницы в огненном черепе... Череп одевается плотью, образуя лицо — идеально прекрасное и... знакомое... Лирна, изваянная из пламени...

Она кричит.

Замок барона Хьюлина Бендерса располагался в тридцати милях от азраэльской границы. Беспорядочное нагромождение каменных надстроек и кирпичных пристроек, сделанных различными зодчими и в различные времена. Строение находилось посреди обширного поместья, расположенного меж лесистых холмов, в которых в изобилии водились олени. Путники прибыли, когда день уже клонился к закату. Навстречу из замка выдвинулось в боевом порядке свыше пятидесяти закованных в броню рыцарей. Всадник во главе отряда поднял забрало, и тревога тут же пропала с его лица: он узнал Лирну. Нос рыцаря был обезображен шрамом, но, несмотря на разбойничий вид, он говорил и держался в седле как аристократ.

— Приношу вам свои извинения, ваше высочество, — произнёс он, спешился и опустился на одно колено, склонив голову. — Увидев приближение большого отряда, мы неверно истолковали происходящее.

— Не корите себя, милорд, — ответила Лирна, находившая изысканную галантность ренфаэльского рыцарства чересчур утомительной. К тому же сейчас она была не в том настроении, чтобы разводить антимонии. — Мне нужен барон Бендерс. Он в замке?

— В замке, ваше высочество. — Рыцарь поднялся и снова сел на коня. — Позвольте мне проводить вас, принцесса.