Под Севск мы прибыли 14 августа. Как всегда перед наступлением, командование постаралось разместить медсанбат поближе к переднему краю. Наша дивизия по-прежнему находилась в составе 18-го стрелкового корпуса 65-й армии.

Сразу приступили к развертыванию функциональных подразделений и маскировке. Лес оказался редким, и предстояло приложить немало усилий, чтобы обезопасить себя от неприятностей.

Неподалеку от нас расположились артиллеристы. Судя по калибрам орудий, это была артиллерия резерва Верховного Главнокомандования (РВГК). Бросилось в глаза, что материальная часть совершенно новая, видно, только с завода. Это радовало — вышла наконец наша промышленность на высокие рубежи, есть чем бить фашистов. Но одновременно с радостным чувством мы испытывали, как и в подобной ситуации под Сталинградом, беспокойство: гитлеровцы, обнаружив артиллеристов, подвергнут наш район сильным обстрелам и бомбежкам.

— Собой мы можем рисковать, ранеными — нет, — сказал комбат и отправился к заместителю командира дивизии, чтобы добиться смены позиций артиллерии. Это возымело действие. Артиллеристы ушли, и мы остались хозяевами в своем районе.

К сожалению, избежать авиационных налетов все-таки не удалось. Каким-то образом фашистские пираты пронюхали, что в лесу находится медсанбат, и, верные своей излюбленной традиции нападать на безоружных, атаковали нас с воздуха. На счастье, подоспели истребители, и два вражеских самолета тут же врезались в землю. Остальное, поспешно сбросив бомбы, убрались за линию фронта.

Осколки изрешетили нашу палатку, в которой была развернута операционная. С тревогой побежал я туда, зная, что там работали хирург гвардии капитан медицинской службы Г. М. Яловенко с операционными сестрами Аней Киселевой и Раисой Дубшан. Все они оказались в укрытии и потому не пострадали.

— Только раненого унесли, — рассказывал Яловенко, — как налетели, гады… Да, если бы шла операция, всем бы нам досталось…

В этих словах был свой смысл: хирург даже и думать не мог о том, чтобы прервать операцию, несмотря на любое, даже самое опасное, развитие событий.

Я обошел расположение медсанбата. Одну из палаток придавило срезанной под корень березой, в хозяйственном взводе убило лошадь и опрокинуло повозку. Люди не пострадали, потому что все, свободные от срочной работы по оказанию помощи тяжелораненым, заняли щели, специально устроенные вблизи палаток.

Каждый из нас по-своему переносил бомбежку. Например, после этого налета один из врачей долго не мог поверить, что он даже не ранен. При каждом взрыве, по его словам, он ощущал острые боли в поясничной и ягодичной областях и считал, что на него обрушивается град осколков. Я осмотрел его, но не обнаружил даже повреждений одежды. Вскоре коллега успокоился и приступил к работе. Надо сказать, что он и в последующем довольно трудно переносил бомбежки, артобстрелы и добился перевода в тыловой госпиталь для работы по своей специальности — гинеколога.

К 20 августа медсанбат был полностью развернут на новом месте. Кроме палаток мы оборудовали блиндажи для лечения нетранспортабельных раненых и больных.

В период перегруппировок, которые предшествовали наступлению под Севском, большого потока раненых не было, но ежедневно все же поступало к нам от 80 до 100 человек.

Успешное наступление войск Центрального фронта вынудило гитлеровцев начать отход и перед фронтом 65-й армии. Наши потери, судя по количеству раненых, были несколько меньше, чем во время боев за Дмитровск-Орловский. Значительно улучшили работу полковые медицинские пункты. Мы, хирурги медсанбата, были очень довольны тем, что совместная учеба, проведенная вместе с полковыми врачами накануне наступления, дала свои результаты. Сослужили хорошее дело и инструктивные занятия с фельдшерами батальонных медицинских пунктов, с санинструкторами рот. Врачи полковых медицинских пунктов овладели противошоковыми мероприятиями, научились вводить противошоковые препараты и в отдельных случаях делать даже переливание крови, что ранее выполнялось только в медсанбате. Все это обеспечивало надежную транспортировку раненых в медсанбат.

Особенно хорошо трудились врачи полков Алексей Давыдов, погибший впоследствии под Данцигом от тяжелых ран, и Борис Губчевский. Своевременный вынос раненых с поля боя, правильное оказание им помощи на полковых медицинских пунктах и быстрая эвакуация в медсанбат заметно влияли на исход оперативных вмешательств при тяжелых ранениях.

Приятно было видеть, что прибывшие к нам после Сталинградской битвы ординаторы операционно-перевязочного взвода офицеры В. П. Тарусинов, К. П. Кусков успешно совершенствовали свои навыки, приобретали опыт. К сожалению, с Александром Воронцовым нам пришлось расстаться. Он заболел и после лечения в госпитале был направлен в другую армию. На его место назначили гвардии капитана медицинской службы В. М. Коваленко. Вскоре из дивизии был отозван также и мой однокурсник Ю. К. Крыжчковский. Он убыл в воздушно-десантные войска.

В эти дни я получил письма от братьев. Алексей писал, как всегда, скупо и кратко. Александр рассказывал о своих первых боях. По его намекам понял, что находится близ села Комаричи Брянской области. Это возвратило к мысли, что, наверное, все же его я видел той метельной ночью на дороге к фронту, А еще через несколько дней пришло известие о гибели Александра… Его боевые друзья сообщили, что Саша скончался 7 августа от осколочных ранений. Товарищи писали о его храбрости, высоко оценивали командирские качества…

Что делать? Горе слезами не растворяется, оно остается навсегда, лишь несколько притупляясь с годами. В ту пору горе было общим у всех советских людей, редкая семья не скорбела о погибших. Надо было сжать зубы и продолжать свое дело.

Снова, как писала сестра, слегла наша мама, которая очень тяжело переживала гибель второго сына. Я же опять и опять думал о той метельной ночи под Ливнами, когда мог повидать-Александра, и ругал себя за то, что не повидал…

А между тем дивизия шла вперед, гоня противника. К началу сентября позади осталось уже около ста километров. Колонна медсанбата проходила через населенные пункты Средина-Буда, Ямполь, Шостка. Везде нас с радостью встречали освобожденные от фашистского рабства жители. Женщины плакали, многие завидовали нашим медицинским сестрам, которые тоже участвовали в битве с захватчиками, и рвались в армию. В Средина-Буде и Ямполе из расформированных партизанских отрядов к нам в медсанбат были направлены санитарами Полина Ахтырка и Галя Луговик. Полина, как оказалось, ушла в отряд, сбежав от тетки, которая воспитывала ее. Галя Луговик до войны работала учительницей в начальной школе, в отряд вступила в первые дни вражеской оккупации.