В последующие сутки раненых стало значительно меньше. От них мы, как всегда, узнавали последние новости с передовой. Говорили, что сосед слева куда-то уходит, что наши части готовятся форсировать Днепр несколько южнее, в районе Лоева. Все перегруппировки проводятся только ночью с тщательным соблюдением маскировки.

И вот 15 октября началось… На главном направлении в полосе нашего 18-го стрелкового корпуса обозначился первый успех. 69-я стрелковая дивизия зацепилась за правый берег Днепра и стала расширять плацдарм. Враг предпринял сильные контратаки, однако наша артиллерия поработала на славу. Раненые рассказывали, что все немецкие траншеи и ходы сообщения завалены трупами гитлеровцев.

Плацдарм расширялся. Все новые и новые части закреплялись на противоположном берегу. 17 октября саперы навели мост. К вечеру был освобожден город Лоев.

В те дни, следуя к новому месту расположения медсанбата, я проезжал через Лоев и не знал, что там в это же время находился мой брат Алексей, который был начальником связи отдельного пулеметно-артиллерийского батальона 161-го укрепрайона.

3 ноября наш медсанбат развернулся в живописном сосновом бору в трех-четырех километрах северо-западнее Лоева. Армия развивала наступление по западному берегу Днепра в северном направлении, расширив плацдарм до 20 километров по фронту и 10–13 — в глубину.

В связи с тем что наступали мы в тесном взаимодействии с танковыми и кавалерийскими частями, медсанбату приходилось принимать раненых и из этих частей. Выяснилось, что поблизости от нас в радиусе 4–5 километров не было ни одного медицинского учреждения, а осенние холода и слякоть заставляли организовывать доставку раненых в кратчайшие сроки и в ближайшие места помощи.

После тяжелых боев дивизия вышла к большим лесам и болотам. Поступила задача закрепиться на достигнутых рубежах.

В дни затишья раненых было немного. Поступали в основном с осколочными ранениями, ибо враг частенько производил огневые налеты по нашим оборонительным рубежам.

Между тем приближались праздники — 26-я годовщина Великого Октября. Командир дивизии приказал нам подготовить помещение, в котором можно было бы вручить награды воинам, отличившимся в Курской битве и последующих боях.

И вот этот торжественный день настал. В канун 26-летия Октябрьской революции к нам приехали комдив гвардии генерал-майор Е. Г. Ушаков, начальник политотдела гвардии полковник А. М. Смирнов, начальник строевого отдела, фотограф клуба и около тридцати человек из различных частей, приглашенных для получения наград.

Командование дивизии и служба тыла сделали все возможное, чтобы день получился по-настоящему праздничный.

Генерал Ушаков в своем коротком докладе поздравил присутствовавших с праздником Октября и большими успехами Красной Армии на фронтах. Затем были вручены награды и всех пригласили на праздничный ужин.

Во время ужина в палатку вошел замполит медсанбата Сергей Неутолимов и поздравил нас с освобождением Киева. Об этом сообщило радио.

Еще не закончился ужин, когда меня вызвали в операционную.

— В чем дело? — спросил я у дежурного.

— Поступил раненный в живот. Готовим к операции.

Пациент находился в противошоковой палате, где ему делали переливание крови. Признаки проникающего ранения в живот были явными. Я осмотрел раненого, определил, что его состояние позволяет начать операцию, и попросил карточку из полкового медпункта.

Дежурный хирург Володя Коваленко подал ее мне. Там указывалось, что на ПМП осуществлены противошоковые мероприятия — вагосимпатическая шейная блокада и введена противошоковая жидкость Попова.

Машинально взглянул на подпись врача и не поверил своим глазам — карточку подписала Лидия Пелагеина. Неужели она здесь, рядом?! Не может быть…

Впрочем, я давно уже убедился, что на фронте ничему удивляться не приходилось, — судьба сводила и разводила людей при самых немыслимых обстоятельствах.

Позвав санитара, я попросил передать повозочному, доставившему раненого, чтобы он подождал до окончания операции.

В операционном отделении все было уже готово. Наркозный сон пациента был спокойным, дыхание ровным. Операция началась. Продолжалась она недолго, раненого привезли к нам своевременно, и его удалось спасти.

Наконец я освободился и вышел из операционной. Позвали повозочного.

— Из какой вы части? — поинтересовался я, поздоровавшись.

Повозочный решил, что я недоволен доставкой раненого из другого соединения, и, назвав свою часть, стал пояснять:

— В нашей бригаде еще не развернута медсанрота, поэтому доктор Пелагеина и велела везти к вам.

— Правильно сделали, — успокоил я солдата. — Далеко бы его не успели довезти, а мы спасем. Так вас направила Пелагеина?

— Так точно…