Солнце, огромное, тёмно-вишнёвого цвета, тонуло в бордовом океане.

Когда последний, ядовитый, луч звезды утонул, небо, розовое сияние, полиняло в сочный фиолетово-черный цвет.

Темная, бездонная высь наполнилась бриллиантами, сапфирами, корундами.

Небеса, как ларец, приняли бесценный дар. Светила яркие. Астроном позавидовал бы их близости. Легко отличались новые, подобные алмазам, крупные белые солнца. Звезды, средней величины, цветом текилы, заполнили большую часть эфира. Мелкие, умирающие рубиновые карлики, дополняли драгоценности небесной тверди.

Небосвод похож на огромную золотую корону.

Венец – повелителя вселенной.

Наступила ночь не черная, а вишнёво-фиолетовая. Небо не стало темным благодаря яркому свету миллиардов звёзд, а также появившимся из-за горизонта трем фиолетовым спутникам, заменившим утонувший красный гигант.

Планета умерла. Неслышно щёлканье цикад, уханья ночных хищников сов. Ни что живое не нарушало гробовую тишину красной планеты. Кроме разве этого… Звук страшный чавкающий… Он шёл от трещин и пещеры.

Корона повелителя вселенной и три спутника освещали треснувшее, как слизистая желудка алкоголика, плато. Трещины, как живые капилляры, даже в ночи, не прекращали, всасывать красную жидкость. Реки жидкости, не доставшиеся прожорливому океану, бежали по трещинам, бурля, пенясь, в направлении зияющей пасти. Алая жидкость, бурным водопадом, исчезала в бездонном чреве, пещеры.

Красота и необитаемость бардового мира обман. Со стороны жерла, кроме глотков колоссального горла, раздавался дополнительный шум.

Гул не был звуком от тысяч лап потревоженных гигантских пауков покидающих пещеру.

Шум шёл из недр. Пауки, от маленьких, до ужасающего вида гигантских, в паническом беге покидали пещеру. Арахниды, как будто искали защиту у короны, усыпанной бриллиантами звезд и вишнёво-лилово-фиолетовой ночи. Паукам казалось, что три спутника планеты спасут их от ужаса пещеры.

Арахниды, исчезали в сиреневой мгле, покрывая телами, плато. Пауки боялись не только таинственного гула пещеры, но и красной бурлящей жидкости.

Арахнидов ужасал кровавый, пенящийся прилив океана, но для них он был менее страшен, чем те, кто скрывался в глубинах горы. Океан, пещеры, трещины, трава, леса, каждое дерево в отдельности на красной планете, живая и мыслящая субстанция.

Великая кладовая жидкости, океан, старался сожрать легкую добычу.

Головы безобразного вида, на толстых шеях, хватали, ставших беззащитными, без стен пещеры, пауков. Пена океана, тащила арахнидов в бездонные, ненасытные глубины.

Шум, чрева пещеры, не прекращался, а усиливался.

Исследователю опускаться в пещеру трудно.

Спуск затруднен, не только из-за крутизны, но из-за непрерывного потока жидкости.

На дне пещеры алый водопад успокаиваясь, превращался в реку. Бардовый поток, бурля и пенясь, нёс жидкость в огромную полость? Нет, не полость! А посуду. Откуда в пещере утварь? Пещера за миллиарды лет превратилась в зал. Его середину занимала чаша, вырубленная из цельного малахита.

Факелы, двухметрового роста, расставленные через равные промежутки, таинственно горели, освещая, даже дальние уголки пещеры. Кроме светильников, чадящих едким сладковатым запахом, жар поддавали озера мутной жидкости, которые булькая, выделяя смрад, испарения чёрнозелёного цвета.

Существа, имевшие, даже уродливые тела, обливались потом.

Общество, посетившее зал-пещеру, было похоже на публику, пришедшую на бал-маскарад. В волшебном зале, по ходу действия, менялись лица и тела. Суккуб – женщина, обращалась инкубом – мужчиной. Инкуб – волосатым сатиром. Сатир – горбатой ведьмой или маленьким гоблином с саблевидными клыками во рту.

Конвейер крутился бесконечно.

Толпа непрерывно веселилась. Суккубам, линявшим в инкубы, было очень весело.

Особям, не менявшим тело, это не мешало, менее весело заниматься оргиями, без экзотического размаха.

Увы, были участники, которых к веселью принуждали насильно. Толпа разбивалась на группы. Стадо по кругу или по квадрату насиловало – людей. Первенство принадлежало старшему по должности.

Существо, которого принуждали веселиться, весьма отдаленно напоминало человека. Тело тонкое, иссинибледное, полупрозрачное.

Толпа издавала звуки. Хрюкали от удовольствия насильники. Пронзительно выли полные ужаса и боли жертвы. Ватага вступали, как в гетеросексуальные, так и в гомосексуальные связи. Они умножали орудия сладострастия. Что позволяло выродкам вступать в половой контакт, одновременно, с несколькими женщинами или мужчинами.