Пыхтя, я доползла до ручки, схватила её в зубы — и только хотела поползти обратно, как вдруг услышала приглушённые голоса.

А потом дверь открылась, и в переговорную вошёл босс в сопровождении двоих своих элитных партнёров.

Кошмар… Это хуже не прозвонившего будильника… Какой позор!

Может, не вылезать? Пусть договорят, уйдут, а я потом вылезу… По идее, они не должны меня увидеть. Я в самом центре стола… Если только кому-нибудь придёт в голову специально заглядывать под стол.

Пока я предавалась мучительным рассуждениям, Разумовский, увлечённо балакая по-английски, усаживал своих партнеров. Они пили кофе, смеялись, а я сидела под столом и представляла, как сейчас выползу на свет божий и, пробубнив «Сорри», потопаю к выходу.

Пожалуй, после подобной выходки мне действительно понадобится вазелин.

Нет, лучше тут посидеть. Телефон в приёмной, конечно, разрывается, но десять пропущенных звонков Разумовский, может, и простит. А вот картину под названием «Явление Олеси иностранному народу» — вряд ли.

Так что сиди, детка, сиди…

Со скуки я начала рассматривать то единственное, что было у меня перед глазами. Ну как единственное… Три пары мужских ботинок и брюк.

Иностранцы были в серых костюмах и чёрных лакированных туфлях. Лакированных настолько, что в них можно было посмотреться, как в зеркало. Американцы…

У Влада всё было наоборот. Чёрный костюм, тёмно-серые замшевые ботинки. Мне всегда нравилась замша… но я её никогда не носила. Не практично, а то, что не практично — дорого.

Один из американцев вдруг опустил руку под стол и почесал бедро. Смачно так почесал. И зря он это сделал… На нервной почве меня пробил такой хохот, что пришлось зажать ладонями рот изо всех сил и набрать воздуха в грудь. Даже слёзы из глаз полились, так я старалась не заржать…

Тихо-тихо, Леся. Ничего страшного не случилось. Подумаешь, бедро почесал… Живой же человек, не манекен. Вот у него и зачесалось. Хватит ржать!! Хватит, я сказала!!

Наверное, я всё же издала какой-то невнятный звук, хотя очень старалась этого не делать. Во всяком случае, Разумовский вдруг уронил на пол ручку, извинился, нагнулся, чтобы поднять её — и посмотрел прямо на меня.

«А вот и смерть моя пришла…» — подумала я, вяло улыбнулась и помахала ему ручкой. В смысле ладонью. Искомая ручка лежала у меня на коленках.

Влад нахмурился, недовольно поджал губы, но ничего не сказал. Выпрямился и продолжил диалог со своими партнерами, а я задумалась о том, сумею ли быстро достать вазелин… Пока он будет их провожать, к примеру.

К чести босса, он не стал затягивать встречу. Не знаю уж, повлиял ли на него факт сидения меня под столом, или просто так получилось, но минут через пятнадцать Разумовский и гости встали и, продолжая увлечённо болтать по-английски, направились к выходу.

Дверь захлопнулась. Я посидела ещё несколько секунд, а затем, быстро-быстро перебирая лапами, выбралась из-под стола и приняла позу «человек разумный, прямоходящий».

Надо, наверное, возвращаться в приёмную, но… я боялась Разумовского.

Зачем я вообще попросилась к нему в секретари? Где был мой мозг в тот день?!

Дверь тихо открылась, я вздрогнула и снова захотела залезть под стол.

Суровый босс застыл в двух шагах от меня, сложил руки на груди и протянул:

— Ну?

Что бы такое сказать…

— Вы сегодня хорошо выглядите, — невнятно булькнула я. Господи, что я несу?

Разумовский покачал головой, свёл брови.

— Во-первых, ты. Ты, Леся.

— Я сегодня хорошо выгляжу? — переспросила непонимающе, совсем уже перестав соображать от страха.

Босс сначала нахмурился ещё больше, словно стараясь удержать стремительно ускользающее лицо, но потом губы его задрожали, и Влад улыбнулся.

— Леся… на тебя даже сердиться невозможно. Ты такая смешная. Иди сюда.

Ну вот… начинается.

— Иди сюда, — видя, что я колеблюсь, он повторил настойчивее.

Я шагнула вперёд — и босс подхватил меня под попу, усадил на стол, склонился к лицу.

— Ой… — сказала я, поёрзав на гладкой холодной поверхности. — А я не слишком тяжёлая для этого стола? Ещё треснет…

Влад рассмеялся, поцеловал меня в губы — и сразу стало так хорошо и совсем не страшно…

— Леся… Этот стол треснет, только если у тебя в карманах припрятано по слонёнку.

— Слонёнки? Нет, слонёнков нет.