Разные восприятия смешиваются не замирая,

Как молоко и вода, в один аромат великого блаженства.

Вирупа соглашается:

Не существует никакого раздвоения медитации и медитатора

В просторе присущей уму реальности,

Коя лишена тождества.

И он продолжает:

Отстраняясь от двойственности наблюдения и наблюдателя,

Ум достигает самоосвобождения от разделения;

Сокрушив таким образом [выдуманного] практикующего,

Ум освобождается от стремления и страстного желания;

Отбрасывая [заботу о] плоде внутреннего развития,

Медитатор лишается оков упования и страха;

Уничтожая [чувство] "себя" и "я",

Ум выходит победителем в битве с внутренними противниками;

Стряхивая цепляние к субстанции,

Медитатор обретает освобождение и от сансары и от нирваны.

 2Осознавание непроисходящей открытости ума

Коль скоро медитатор добивается осознавания уверенности относительно объектов исследования упомянутых выше, он должен сбросить врожденное цепляние к субъекту медитации, облегчить свое внимание, отказаться от своего томления по переживанию, ослабить свое старание, оставить объект реализации, и сгладить направленность ума к самореализации. Короче говоря, такой [продвинутый] медитатор должен отказаться от всякого познания и представления о том, что такое это или то; ему надо совсем отказаться от своего желания медитировать, помнить, переживать, осознавать и т.п. Ему не следует даже и думать о том, чтобы связываться с какими-либо мыслями, но следует дать своему уму оставаться в нормальном, расслабленном состоянии, не вмешиваясь и не меняя его. Сделав так, медитатор должен позволить всякой мысли или явлению свободно течь, не отвергая, не изменяя, и не дробя ее. Ему не надо следить ни за какими мыслями, и не стоит беспокоиться, порицать, или же исследовать в случае, если даже рассеян хоть на мгновение. Когда он вновь обрел внимание, ему следует поддерживать обыкновенное осознавание в его неизменяемом состоянии, причем даже не думая о медитации, опыте или практике.

В продолжение промежутков между медитативным погружением даже во время еды, или прогулки, медитатор должен насколько возможно сохранять неразличающее состояние, не познавая при этом сильных мыслей и не строя какие-либо проекты. За исключением небольших обращений и совершения подношений "тормы", ему следует не только уклоняться от всякой физической деятельности, но даже сторониться декламации текстов или выполнения иных форм религиозных упражнений. В затворе, медитатор должен спать держа ум в обыкновенном для него, неизмененном протяжении, свободном от всякого жгучего желания. Избегая таким образом всякой ментальной деятельности, ему надо оставаться, приятно проводя время, в течение многих дней. Он достигнет внутреннего раскрепощения от своей привязанности к хорошим переживаниям или же от цепляния к ощущению радости. Его отвращение к пагубным или ложным мыслям уберется само. Какая бы простая мысль ни возникала, он будет познавать ее как выражение пустоты, явялющейся медитационным состоянием, лишенным необусловленного происхождения или прекращения, неподверженным влиянию достижения или ослабления, приятия или неприятия. Не зависимо от того внимателен ли он или рассеян, в памяти или без памяти, переживает ли он или не переживает, осознает или не осознает, раз он познает все явления или существования, он должен суметь вызвать осознавание уверенности в том, что всякая мысль возникает или растворяется сама по себе и является открытым, не имеющим опоры одиночным потоком, что все - это медитационное состояние, и что медитация наполняет собой и длиться в течение всего [дня и ночи].

На данном этапе некоторые медитаторы могут очутиться в уме спокойной вялости /170/ вследствие чрезмерного напряжения контроля над ментальными функциями и мысленными потоками. Или же некоторые могут испытывать чувство тяжести, неудобства, или депрессии из-за смешения интроспекции ума и психосоматических энергий. В подобном случае данным медитаторам следует отдохнуть, расслабиться, используя подходящее средство восстановления сил, и дать мыслям течь свободно некоторое время.

Однако, когда возникает безупречное переживание, его надлежит усваивать в течение нескольких дней. В этот период медитаторам надо время от времени выяснять есть ли такой ум и ментальное событие, кое не находится в медитационном состоянии. Раз они обнаруживают, что рассеянный или сонный ум не в медитации, им следует изучить сущностную или присущую каждому ментальному событию природу, с тем чтобы осознать его постоянную природу. Сараха объясняет это:

Всякий кто медитирует на самовозникающем, неразмышляющем

осознавании,

Медитирует на самопроизвольном исполнении.

Он продолжает:

Непонятийный ум не ищут где-то в другом месте

И не отыскивают его естественные достоинства

Иными путями кроме удаления неблагоприятных условий.

Их нельзя раскрыть через тантры и шастры.

Ум в отсутствие страстного желания и прилипания

Остается чистым от грязи существования.

И опять:

Сущностная природа ума свободна

От хороших либо плохих качеств.

Чтобы актуализировать ее, не нужен процесс внутреннего развития,

Ибо ум-то, отказавшийся от таких процессов,

И является громадным высшим блаженством.

Он так резюмирует это:

Тот, кто обратил свой ум в неразличающее состояние,

Достигнет высочайшего просветления.

И:

Когда ум прочно и неподвижно остается

В своем естественном состоянии, произойдет

Внутреннее освобождение от условий сансары.

И:

Никогда не отступишь от вида единственности,

Коль скоро понимаешь, что все эти действия

Суть продолжение ума

Видение, слушание, касание и вспоминание,

Прием пищи и чувствование запаха,

Ходьба, прогулка и сидение,

Разговор и болтовня.

Далее следуют еще некоторое другие просветленные изречения. Первое Шавари:

Тот, кто воспринимает реальности сансары и нирваны,

Признает, что они вовсе не содержат какой-либо самоприроды.

Благодаря этому он устраняет упование и страх.

Как сюда может затесаться стремление принимать или отвергать?

Так же он провозглашает:

Ах, нужно ли мистику, который уже реализовал чистое недвойственное

Состояние, принимать или отвергать что-нибудь?

Я не воплотил и не отбросил никакие реальности;

Тебе, сын мой, не следует внушать кому бы то ни было поступать

иначе.

Вирупа подробно объясняет это:

Для того, кто находится по ту сторону двойственности знания и