— А женщина на корабле — беда, слыхал про такое? Братья начнут чудить. Да и ты, вдруг… — брякнул Ванька и осёкся.

— Я?! — Андрейка возмутился. — Это что ж, я из-за девки дурить начну, что ли? Ты, Ваньк, думай, чего говоришь-то.

— Да ладно-ладно, это я так. Но Козины, согласись, при ней окосеют сразу.

— Это да, это ты прав. Наверное, не сто?ит её брать. Ладно.

Ванька незаметно выдохнул. Конечно, он волновался не из-за самого факта наличия «на борту женщины» (хотя это тоже было), в первую очередь, беспокоился он из-за самого себя. Ведь он, в чём с трудом признавался даже себе, запал на эту бойкую красавицу. Вот и бегал от неё, дабы не портить свой душевной покой. Когда только видел он её, даже издалека, в голове мутилось, ноги становились ватными, а сознание требовало необдуманных поступков. А уж если она была рядом, да ещё и заговаривала с ним… В такие моменты он сразу сбегал, выдумывая различные срочные предлоги.

— Надо у отца болотки попросить, — отвлёк его Андрейка.

— Так они тебе велики будут, запутаешься только в них!

— Не, отец у меня маломерок, а я в материнскую породу пошёл, почти впрок уже, — Андрейка и вправду здорово подрос за последнее время. Когда они собирались вчетвером с громадными Козиными, ровесники затихали.

— А я так пойду, всё равно, думаю, промокнем. Не потонуть бы только.

— Ну, всё, теперь мы москвичи, — Пётр, возбуждённый, кинул на стол паспорта. — Всего и делов-то.

— Не было печали, — проворчал привычно дед. Он чего-то мастерил.

— Не бурчи, отец! Справимся и с этим. А чего, дорогу всё, доделали, говорят?

— А как же! С опережением плана, торжественно открыли. Этот… новый… открывал. Пыгай, что ли.

— Дыгай! — поправила Алёна. Она всегда была в курсе партийных имён. Просто хорошая память, ведь она была к политике и чиновникам равнодушна.

Тут влез Ванька.

— Пап, мы завтра в шмелёвский овраг пойдём с утра, ладно?

— Овраг? А чего там? — несколько рассеяно отреагировал отец, его больше беспокоила их теперь новая, «московская» жизнь.

— Половодьем пойдут любоваться, — ответил за внука дед Андрей. — В этот раз вода хороша! В былые годы затапливала Москва-река Братеево, до Борисова вода доходила. Но перед войной шлюзов понаделали, всё теперь зарегулировано. Не то, что раньше. Эх…

— И правильно! Наводнения если? Чего ж в них хорошего? — подала голос Бабаня.

— Не, Анют, не скажи — не всё так уж по одному, — возразил дед Андрей. — Ведь матушка-природа неспроста так удумала, затапливать. А заливные луга? А удобрения на поля? А? Эээ…

— А затопленные избы и люди на крышах, это как? — Пётр несогласный был с отцом.

— Скажу тебе на то, Петь, что дом надо строить там, где деды и прадеды строили, а не в низинке, поближе к водичке. Учитывать надо, историю-то! Во!

Пётр покачал головой, в спор вдаваться не хотелось.

Ванька же слушал внимательно, и дедовская позиция про стихию ему была ближе.

— Так чего, пойду я завтра, ага?

— Да иди, иди. Только не потоните там, глядите, — разрешил отец.

— Ванюш, вы там поосторожнее, да и за ребятам смотри, особенно, за Андрейкой. А то он бесшабашный, сунется куда-нибудь, — предупредила Алёна.

— Всё лезете на рожон! Нет, чтобы грязь эту пересидеть, — запричитала Бабаня. — И чего лезете туда? Что тут, что ли, мало ручьёв? Вон, на крайний случай, Язвенка.

— Да Язвенка какое там половодье-то, старая? — усмехнулся дед. — Правильно они идут, там овраг знатный, там и вода вся сейчас свалится в одну струю, там хорошо, — сказал дед Андрей мечтательно. — Может, и мне с малыми слазить?

— Ой, сто лет в обед! Сиди дома! — Бабаня взмахнула руками. — Воистину, седина в бороду, бес в ребро! Сиди уж!

— А чего, дед, айда с нами, а? — Ваньке идея понравилась.

— Да ладно уж, мешаться вам там буду, да и, вишь, бабушка-то переживает, — он приобнял Бабаню. — Дома уж вас подожду.

— Кажись, заморозок был, — сказал Антон, с треском разломив ногой тонкий ледок на луже.

— Но днём жарко будет, — ответил Ванька, взглянув на яркое уже солнце.

Они вышли пораньше. Андрейка, как и собирался, надел отцовы сапоги. Ему было неудобно, он отставал, и его приходилось поджидать. Зашли они к оврагу прямо от шоссе, где только небольшая впадина уходила бороздой на восток. Прошлогодняя трава скрывала склизкую землю, под ногами чавкало. Северная сторона была вся ещё в снегу, и под лучами поднимающегося солнца многочисленные ручейки сверкали искрами.

— Вона, вода прёт отовсюду, — восхитился Ванька. Он, взбудораженный, быстрее двинулся вперёд.

Шмелёвка с самых истоков бурыми потоками размывала глинистую землю. Бурлила водоворотам, сплёскиваясь маленькими порожками и водопадиками. Ниже по течению, где стены Оврага кручинами стали сжимать с боков, напор воды ещё усилился и вот уже, речонка вытеснилась из высоких, как казалось летом, берегов затопила долину. Друзья порой шли прямо по воде, обходя по памяти глубокие места. Конечно, все уже черпанули сапогами и теперь шумно хлюпали. Андрейка, гордо задрав голенища, шлёпал, не разбирая дороги.