Время разговора настало после чая. Дашу ненадолго отправили к соседям, где её с нетерпением ожидали друзья: шестилетний мальчик Димка и его золотистый ретривер Хан. Лестничная площадка, где было всего две квартиры, наполнилась детскими голосами и собачьим лаем. Троица с шумом понеслась вниз по лестницам, во двор элитного охраняемого дома.

– Пусть погуляют. За высокими заборами.
– Съехидничал Аресов и повернулся к снохе. – Давай, рассказывай.

Она рассказала: очень осторожно, мягко, избегая подробностей, обходя подводные камни странной истории, приключившейся более десяти лет назад. Никаких перемещений из реальности в реальность, ничего подобного. Только проблема маленькой девочки, которая видит странные сны. При слове «психиатр» Сергей Михайлович насторожился.

– Как его фамилия, ещё раз?.. Скорин?.. де–то я уже слышал… Медицинское светило, значит… Дай Бог, чтоб с Зайчонком всё было нормально. Другие сейчас дети, чувствительные, нежные. У нас времени не было на чувства, после войны–то… Почему ко мне сразу не пришла, я бы сам искал специалиста.

– Я звонила Толе, он нашёл Галину Сергеевну, психолога. А она уже посоветовала Скорина.

– Толя… Толя мне даже не сказал ничего. – С горечью вздохнул Аресов.
– Некогда ему, понимаешь. Видишь ли, Марина, в чём дело… Муженёк твой бывший прицел далеко взял, в губернаторское кресло. И вся история с разводом, с его бабами – это уже не скроешь, и со здоровьем дочери – выплывет наружу, рано или поздно… Ну, пускай сам разбирается, не мальчик. А вот то, что Дашенька страдает от всего этого, и в школу пойдёт, там же тоже найдутся те, кто будет капать на мозги, как подрастёт…

«Дашеньа страдает…» Эхо звучало в ушах Марины, когда вечером они с дочкой вернулись домой. Даша была утомлена и довольна проведённым у деда временем. Она без капризов съела молочную кашу и попросилась спать. Марина и сама уже собиралась ложиться, когда около часа ночи зазвонил сотовый. Звонил Сергей Михайлович, и от его слов к сердцу подступила новая волна холодного страха:

– Марина, я бы до утра подождал, но ты должна знать. Вспомнил я, кто такой Скорин. енерал КГБ, пересекались пути наши в начале восьмидесятых. н тогда в отставку вышел, а сынок его, Игорь, тот самый психиатр твой, светило… Кое–кто помог мне его «пробить». Скорин работает на спецслужбы. Завтра Зайчонок переезжает ко мне, няню предупреди. И тебе тоже не помешает охрана…

ТЕНИ ПРОШЛОГО

– Марина Андреевна Скворцова, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения… В принципе, запoлнено всё заранее, проверьте данные.

– Чтобы я сама проверяла то, что вы за мной шпионили?.. Даже смотреть не буду… – Марина отодвинула от себя папку с пометкой «С – 18».
– Мне это всё крайне неприятно, вы вообще понимаете?

– Понимаю. Поэтому не настаиваю.
– Её собеседник, русоволосый мужчина лет сорока, в джинсах и светлой рубашке, пододвинул к себе папку. – Таков порядок, я обязан был предложить…

События понедельника развивались стремительно. Вчера Марина перевезла дочку к ресову–старшему, и по его настоянию подписала договор с частным охранным агентством. Даша особо не возмущалась, а няне было всё равно, куда приезжать на работу. Тем более что такая ситуация уже была не в новинку, когда Марине приходилось уезжать в командировки.

Утром в понедельник она провела планёрку со своим небольшим коллективом, затем занялась бумагами. Околo одиннадцати часов у неё зазвонил сотовый. Номер был незнакомый.

– Здравствуйте, Марина Андреевна. Я знаю, что у вас плотный график по понедельникам, но прошу у вас несколько минут сейчас, и время для личнoй встречи позже.

– С кем я разговариваю? – Спросила Скворцова. – Она ждала звонка от соискателя места тренера, рекомендованного своим заместителем, но тот должен был позвонить завтра.

– Простите, я не представился. Майор Федеральной службы безопасности, Ковалёв Валентин Станиславович. Научно–техническая служба, отделение по Пермскому Краю.

Марина не знала, как реагировать. Доминирующим чувством был страх, смешанный с абсолютно ясным пониманием: этот звонок ставит точку в нынешнем этапе её жизни.

– И что вы хотите мне сказать, майор Ковалёв?
– Спросила оа, вкладывая в голос остатки спокойствия и придавая тону максимальную холодность.

– Разговор не для телефона, Марина Андреевна. Когда мы сможем встретиться и побеседовать?

– А если я не хочу?

Короткая пауза, короткий вздох, спокойный ответ:

– Придётся вызывать с помощью бумаек. Но это потеря времени, и для вас в том числе. Вы же хотите разобраться, почему дочку мучают сны?..

Комок ярости застрял у Марины в горле.

– Толькo попробуйте тронуть мою дочь!

– Поверьте, Марина Андреевна, никто не посмеет тронуть ни вашу дочь, ни любого члена вашей семьи. Вы можете вести запись разговора и всех встреч…

«Всех»… – мысленно отметила Скворцова.

– При встрече я предоставлю документы, удостоверяющие мою личность. Вы можете сами позвонить, например, Сергею Михайловичу… – в голосе звонившего едва прорезалась тонкая нотка веселья, – с его связями он наведёт справки, как о Скорине.