Если кто и может вернуть ее обратно в реальность, то лишь хозяин этого места. И до тех пор, пока он будет блуждать в лабиринте, убегая от собственных демонов, она останется полностью уязвимой.

— Раслер, мы все делаем ошибки, — сказала она негромко, потому что знала — Наследник костей услышит ее. — Мы все, в конечном итоге, за них расплачиваемся. Нельзя вечно играть в прятки с прошлым. Когда-нибудь придется остановиться, посмотреть ему в глаза и попробовать правду на вкус, какой бы горькой и отравляющей она ни была. Дэйн ни в чем не виноват. — Она рассеянно смахнула слезы с лица. Сейчас не время для слабости, даже если сил держаться не осталось совсем. — Это сделали мы — ты и я. Мы совершили ужасный поступок, но мы можем не допустить еще одного. И мне ни за что не справиться самой. Пожалуйста, помоги мне. Ради человека, который любит тебя настолько, что согласился стать убийцей.

Вместо ответа тишину расцарапал хриплый смешок Отражения.

— Ты правда веришь, что этот слабак…

Она не успела закончить, потому что возникший позади нее Раслер прикрыл ей рот ладонью. Обычный и пустяшный жест, но Отражение страшно выпучило глаза и скорчилось от боли. Наследник костей же, напротив, казался отрешенным и еще более потерянным, чем обычно. Он улыбнулся лишь раз, когда увидел слезы в глазах Киирис.

— Не плач, Кровь богов. Помнишь, я как-то сказал, что никому не позволю причинить тебе вред? Я — брат императора, в конце концов, и я держу свое слово, даже если теперь оно стоит меньше свиного навоза.

— Ох, Раслер, — мейритина грустно улыбнулась в ответ, — что мы натворили?

— Ошиблись, Киирис. Смертным свойственно ошибаться. Уходи, пока я держу ее. Не уверен, что на это у меня осталось так уж много времени и сил.

— Раслер, мы должны сделать то, что ты говорил. Чтобы спасти его.

— Обязательно, Кровь богов. И пусть нам помогают боги, которые еще не брезгуют слышать наши молитвы. Я буду ждать тебя здесь. Ты знаешь, что нужно делать.

— Дэйн! Дэйн!

Киирис налетела на перегородивших пусть в императорские покои гвардейцев. Двое здоровенных воинов в черных полных латах стояли, словно скала, и не было ни единой возможности сдвинуть их с места.

— Дэйн, пожалуйста, нам нужно поговорить!

Мейритина отчаянно заколотила кулаками по стальным нагрудникам, но мужчин это вряд ли хоть сколько-то обеспокоило. Они стояли на ее пути, словно черная скала, о которую она сможет разве что убиться, но и в таком случае не пройдет.

Дверь за спинами гвардейцев распахнулась, и Киирис с облегчением выдохнула, когда увидела за ней Дэйна.

— Пожалуйста, мой император, впусти меня, — взмолилась она. Гордость, сила, желание быть несгибаемой — все это больше не имело никакого смысла, стало незначительным и лишним, потому что истинные чувства давно взяли верх над шелухой. — Прошу тебя, Дэйн.

Он сделал жест гвардейцам — и те отступили.

Киирис проскользнула в комнату, дождалась, когда Дэйн закроет дверь и вопросительно посмотрит на нее отнюдь не с самым радушным видом. Она скользнула взглядом по комнате — и оцепенела, когда увидела на стойке начищенный до зеркального блеска его боевой доспех.

— Киирис, в чем дело? — Дэйн проследил за ее взглядом. — Мое к тебе отношение не дает тебе права врываться ко мне в покои, да еще и с таким эффектным воплем. Мне кажется, я предельно четко обозначил, что не могу уделить тебе время сверх того, что мы провели днем.

— Ты не должен ехать, мой император, — выпалила она. — Ты должен остаться здесь.

— Что за ересь? — Дэйн нахмурился и рубины в его короне зловеще вспыхнули алым.

— У меня было видение о тебе. — Киирис потребовалось все мужество, чтобы произнести следующую фразу. — Тебе не вернуться живым. Я слышала твои предсмертные слова, мой император.

— В таком случае, мне остается лишь попросить тебя исполнить мое пожелание на сметном одре. Полагаю, ты исполнишь его хотя бы из уважения к моим костям.

— Что ты такое говоришь?

— Я говорю, что никогда, ни разу с тех пор, как повел в бой свою первую армию, не прятался за спинами своих солдат. Лишь трусы боятся смерти в бою, а трусы не становятся императорами, Киирис. Знаешь, почему моя армия никогда не знала поражения в бою? Потому что я всегда стоял перед солдатами и они верили, что смерть найдет их там же, где она, возможно, найдет и их императора. И это в некоторой степени делало нас равными. Я становился простым солдатом, они становились подобными мне. Людям нужно чувствовать себя чем-то большим, чем мясо, которое должно сдохнуть за чьи-то амбиции.

Киирис с трудом выдохнула.

— Даже ты не можешь быть таким упрямым и самонадеянным.

— Как раз я и могу, — отмахнулся от ее слов Дэйн. — Думаешь, я стал бы тем, кем стал, если бы боялся умереть? Единственная вещь, которая меня страшит — вероятность того, что империя перейдет в руки человека, который не сможет ее удержать.

Император прошел до стола, на котором лежала придавленная каменными фигурками карта. С видом хозяина, он положил ладонь поверх начертанного контура Нэтрезской империи.