«Кто вы»?» — спрашиваю я, почти уверенная, что они слышат мой мысленный зов.

Пустота наползает на меня, бессвязно бормочет и шепчет. Хватает меня за руку — и на мгновение передо мной вспыхивает одно единственное лицо: человеческое, с громадным окровавленным клювом орла. Я хочу вырваться, но не могу. Хочу кричать — и захлебываюсь.

А он громко щелкает и яростно тянется ко мне, подминая, будто я сухая травинка под тяжелым сапогом. Мне никак не спастись и не сбежать.

— Мьёль! — Раслер вырывает меня из этого плена, возвращает способность видеть.

Но мне слишком тяжело дышать. Я пытаюсь — и не могу. Открываю рот, как полудохлая рыба, рассеянно взмахиваю руками, не в силах даже дотянуться до горла. Туда словно вонзили каменный меч великана, и в эту дыру вытекает моя жизнь.

— Мьёль, дыши.

Я чувствую, как мой король поднимает меня на руки, вырывает из ледяной стихии, которая, как и все на много миль вокруг, беспомощна перед его древним колдовством.

И я будто лечу.

— Дыши, дыши… — шепчет Раслер.

Мир в моих глаза перевернут вверх ногами, и бесполезно пытаться сосредоточиться на действительности, потому что она утонула в символах, которых мне никогда не расшифровать: знаки, что вращаются вокруг нас, пульсируют тьмой, разлетаются, будто смертоносные мотыльки, а потом снова собираются, чтобы превратиться в бесформенную фигуру с прилипшими ко лбу и вискам мокрыми волосами. Я зажмуриваюсь, почти уверенная, что снова увижу того, с орлиным клювом, но глаза раскрываются сами собой.

«Белая королева… — шепчет, не раскрывая рта, мой собственный призрак. — Королева мертвецов».

Я вскрикиваю. Вода хлещет из горла, а вместе с ней и моя безмолвная слабовольная просьба о помощи.

— Раслер, Раслер… — Сейчас его имя — единственный якорь, который мешает мне утонуть в штормящем вокруг безумии. — Раслер… Я боюсь… Они придут за мной.

— Я не позволю, — отвечает он.

Этой уверенностью можно превращать в прах глыбы векового льда в Краю пустоты.

Его руки на моей талии. Убивают и воскрешают одновременно. Его сиреневый взгляд — вся моя вселенная.

Он спас меня.

Снова.

Но я не помню, когда же был предыдущий раз. Знаю лишь, что все это — отголосок прошлого, где все слишком спутанно и туманно, где не отыскать тропинки без проводника.

— Раслер… — Я вижу, как меняется лицо моего короля, когда его имя срывается с моих губ. Он жмурится, прикусывает нижнюю губу. — Раслер. Мой Раслер.

Я безумна, ведь я боюсь его, но в это мгновение желаю лишь одного — соединится с ним. Стать частичкой его раненной души.

— Тебе нужно согреться, — шепчет он, отводя взгляд в сторону.

И уносит дальше. Я обхватываю его шею руками. Раслер вздрагивает.

Он так красив в своей немного болезненной худобе, хоть его мышцы так же сильны, как и у скакового жеребца. Вода стекает с его волос, ласково скользит по лбу, неуверенно капает с подбородка на шею. Влажные дорожки стремятся к выпуклым ключицам.

Я не хочу думать о том, что мы ломаем друг друга всякий раз, когда отказываемся разом. Я жадно, как умирающий от жажды, впиваюсь в его шею, слизываю капельки воды, наслаждаясь вкусом его кожи. В моей груди закручивается тугая пружина, и когда Раслер вздрагивает — распрямляется, посылая удар прямо в сердце.

В следующую секунду он прижимает меня к стене, сгибает ногу в колени — и тянет вниз, заставляя оседлать его, будто лошадь. Моя обнаженная грудь прижимается к его груди, соски болезненно напряжены. От этого короткого трения я вся вспыхиваю, пытаюсь поймать Раслера за шею, но он заводит мои руки за голову, держит так крепко, что мне не пошевелиться. Его разрушительное колдовство щекочет мне ладони, невидимыми зубами впивается в мои запястья, как будто приколачивает к каменным стенам замка.

— Больно? — спрашивает он куда-то мне в висок. Кончиками пальцев свободной руки сдирает с меня платье. Ткань беспомощно рвется, выставляет напоказ мои ноги в домашних чулках.

— Больно, — отвечаю я. И в отместку вонзаю губы в его плечо. Сильно и яростно, чтобы почувствовать вкус крови на губах. В голове грохочет.

— Не шевелись, моя королева, иначе будет еще больнее. Разведи ноги шире.

Я не могу ему сопротивляться. Пока его кровь распускается на кончике моего языка, я словно раненное животное буду зализывать рану. Рану, имя которой — Раслер.

Его пальцы осторожно скользят вверх по моему колену. Даже сквозь ткань чулок я чувствую разрушение, которое он вносит в мой внутренний мир. И подаюсь ему навстречу. Что мы делаем? Не имеет значения. Даже если это просто минутная слабость, порыв двух истерзанных душ. Мы оба живем в этих сновидениях, зажигаемся, как звезды на небесном своде, потому что знаем — рассвет погасит нас.

Его пальцы скользят выше, замирают на обнаженной коже. Я запрокидываю голову, всхлипываю в бесстыжей немой мольбе. Наши взгляды встречаются.