И вдруг в мозгу взорвалась спасительная мысль.

– Принц, остановитесь! У меня женское недомогание!

Что-то промелькнуло у того в глазах, он чуть ослабил хватку.

– Кровь? На худой конец сойдет и это. Не дергайся вдовушка.

Одной рукой он продолжал держать ее, другую запустил под подол. Это все равно было изнасилованием. Моральным, физическим. Мирославу откровенно трясло.

– Шшшш, не трепыхайся. А хочешь, трепыхайся, так даже лучше, - голос звучал низко, дрожал от сдерживаемой страсти.

А рука, тем временем, скользя вдоль голого бедра, сжимая и поглаживая добиралась до промежности.

– Сколько тряпок...

Наконец он достиг цели. Глядя в ее широко раскрытые от ужаса глаза, толкнулся пальцами. Мирослава дернулась.

– Да... Отдай мне. Вот так.

Потом вытащил пальцы, медленно облизал их, все это не отрывая от нее взгляда, и неожиданно отпустил. Уже направляясь к выходу бросил:

– Этого мало, вернусь, дашь еще. Отдыхай, вдовушка Линевра.

Он вышел и закрыл дверь, а Мирослава сползла по стенке на пол.

Почти сразу в комнату влетели сначала Одри, потом Эрвиг.

– Что?! Что он сделал?! Миледи, не молчите!

– Ничего. Ничего. Он не сделал ничего. Пока.

Мирослава собралась с силами и встала. Понимание, что теперь это чудовище ее не отпустит. Накрыло с головой.

Бежать...

Только бежать, и очень быстро!

Решение нашлось.

– Эрвиг, срочно беги к лорду Балфору, - скомандовала она.
– Скажешь, дело государственной важности!

Телохранитель убежал исполнять приказ, а Мирослава обернулась к Одри. Та подошла и обняла ее, сбивчиво приговаривая:

– Миледи... Теперь вы знаете, каково это... быть ведьмой...

Мирослава передернулась и прошептала:

– Мне надо уехать немедленно. Я хочу рассказать все Балфору, думаю, устроить мой отъезд в его интересах.

***

Весь прошлый день пришлось провести в седле. Проводник, которого он нанял в постоялом дворе, суховатый парнишка, а может, и не парнишка, а взрослый мужик, трудно было сказать, ехал впереди. Не уставая и не останавливаясь, голос подавал редко, совсем как машина.

В том постоялом дворе удалось узнать про интересующую его особу. Оказалось, что о королеве Линевре, простой служанке с постоялого двора, в народе слагали легенды. Гордились, конечно. И втайне каждая служанка мечтала однажды выйти замуж за короля. Но увы, таких королей, как король Аламора Гордиан, на свете больше не было.

Вадим с удивлением отметил про себя, что и хозяин, и прислуга поглядывают на него со странным пиететом. И назвали пару раз как-то необычно - Хозяин тени. Но в тот момент его интересовало другое, потому странное имя Вадим пропустил мимо ушей.

Еще выяснилось, что они находятся в соседнем с Аламором королевстве Вайперин, но близко к границе, можно сказать, в одном дне пути. В общем, за отдельную плату его снабдили необходимым продовольствием, помогли найти проводника и пожелали всех благ. При этом так усиленно кланялись, что Вадим опять что-то неладное заподозрил.

Впрочем, ему было не до того, он отчаянно спешил.

Вадима подгоняло беспокойство. Сны, приходившие ночью, казались настолько реальными, он будто голой кожей ощущал неведомую опасность, угрожавшую Мирославе. А еще он остро ощущал чужую похоть. Ощущал как липкую грязь, стремившуюся поглотить ее.

Никто не смеет прикасаться к ней, кричало все внутри, никто!

Убъет каждого, кто попытается! Зубы сжимались, загоняя рвавшееся рычание обратно в глотку, желваки ходили по скулам, скрючивались пальцы. И тут же болезненно, словно кислотой разъедало осознание, что она далеко, и по сути, беззащитна. А его бессильные вопли не стоят ничего.

– Запихни теперь себе в зад свою дурацкую гордыню, проклятый идиот, - рычал он, проклиная собственную глупость.

Это расплата. Это ему расплата.

Отец был прав.

Мирослава ничего не знала. А он давил на нее, лишая выбора, загоняя в тупик.

... Если она умрет, счет аннулируется в пользу государства...

Сейчас ему уже было плевать на тот счет. Что-то огромное ворочалось в душе, и этому огромному необходима была женщина, до которой он все никак не мог добраться.

... Попробуй хоть что-нибудь в жизни получить по-хорошему...

О, он попробует! Но прежде придется очень по-плохому разобраться со всеми, кто посмеет пачкать ее своей похотью!