Аутсайдер может быть шокирован, когда обнаружит, что при этом не предполагалось и не было получено никакого оскорбления. Такого рода обмены могут произойти только между людьми, которые осознали, что их товарищество значит намного больше, чем собственные нравственные рассуждения и личные предрассудки. Такие страстные выпады лишь добавляют обсуждению остроты, но они не поднимают мучительных вопросов о ценности или приемлемости говорящих. То, что завсегдатай третьего места иногда разговаривает так, будто «слетел с тормозов», – это располагающее к себе поведение, а не пугающее и не угрожающее.

Однако мне не хотелось бы создать впечатление, что юмор третьего места никогда никого не жалит. Для тех, кому требуется потренироваться в смехе над собой, третье место – сродни тренировочной базе Пэррис-Айленд [96] . Другие участники обязательно обратят внимание на появляющиеся залысины и брюшко, о которых никогда не скажут в более тактичном кругу. Посетители третьего места быстро вытаскивают на поверхность темы, которые кого-то раздражают или приводят в замешательство, и они будут упомянуты не один раз, а снова и снова. У такой группы есть сверхъестественное умение выводить из себя своих разнообразных участников. И это идет им на пользу. Человек учится понимать, что лучше уметь посмеяться над собой раньше, чем это сделают другие, ибо тогда колкости перестают быть болезненными, как и реальность, которая их вызывает.

Юмор в третьем месте часто колючий, но не подлый. Члены сообщества искренне любят большинство объектов своего очевидного осмеяния; они в большей степени смеются с кем-то, чем смеются над кем-то. Даже высмеивая индивида и его внешний вид, группа выражает ему одобрение. Те, кто понимает это и приходит этим насладиться, перешли на более высокий уровень социальной жизни; они черпают силы из того, что у других вызывает страх.

Связующая и освобождающая сила юмора признается в научных кругах, но не всегда полностью понимается. Ценность юмора в третьем месте можно увидеть лучше всего, если сравнить его с гипотетическим местом, предложенным на симпозиуме «Юмор как форма терапии» в не-очень-веселой-старой-Англии [97] . Один из докладчиков предположил, что «смех мог бы стать человеческим опытом, который связывает соседей, если бы для этого было построено соответствующее помещение… Новое здание, возможное устройство которого обсуждалось, могло бы в значительной степени стимулировать смех и уменьшать аномию – ощущение, появившееся в результате снижения национального и местного самосознания. Кажется, что общественности требуется какой-нибудь общинный центр. Центр Смеха, специально спроектированный, чтобы оптимизировать восприятие шуток…» [98]

Дрожь берет от такой перспективы. Вообразите себе сценарий: комиссия из архитекторов, психологов и юмористов проектирует основные параметры подобного заведения. Затем множество таких «Дворцов смеха» клонируются, как заведения фастфуда, в каждом уголке Англии. И как по волшебству мы снова обретаем потерянные сообщества и чувство национальной миссии, смеясь в унисон над подготовленными для нас шутками.

Просчет здесь, конечно, состоит в предположении, что юмор должен подаваться кем-то в готовом виде, что люди уже не в состоянии увидеть нечто юмористическое в своей собственной жизни. Предлагаемое решение является частью – и продолжением – самой проблемы человеческого отчуждения, которую оно стремится излечить. Это решение пренебрегает как содержанием юмора – требуя только того, чтобы люди стояли или сидели вместе, чтобы смеяться, – так и тем фактом, что не столько сам смех, сколько предшествующий ему предмет смеха имеет значение. Смеясь друг над другом, а также друг с другом, люди приобретают чувство сопричастности и новые источники энергии, которых не может обеспечить ни одно постановочное представление и ни одно посещение концерта юмористов. Ирония в том, что такое нелепое предложение было высказано в стране пабов.

Воздействие третьего места состоит в том, что оно поднимает дух участников и этот эффект никогда полностью не теряется. Смысл взаимодействия в третьем месте – приносить другим радость, доставляя ее в равной степени и себе в ситуации, где все остаются в выигрыше. Как сказал Генри Седжвик о хорошей беседе, этот опыт воплощает идеальный союз эгоизма и альтруизма. Люди наслаждаются происходящей в третьем месте игрой и уходят с более приятным самоощущением после того, как получили и как сами оказали теплый прием, который является отличительной чертой третьего места. У тех, кто начинает день в теплой компании кофейни, никогда не случится абсолютно плохого дня; они уже развили определенный иммунитет против нищих духом и несчастных людей, которые в изобилии водятся во втором месте.

Настроение, окружающее третье место, изменчиво, так что уровень шума не является надежным показателем его жизнеспособности. Однако для тусовки в третьем месте характерен определенный эмоциональный тон вне зависимости от того, сколько шума она производит. Выдающийся исследователь человеческого общения Георг Зиммель предположил, что есть три мира, которые, взятые вместе, могут передать качество общения. Он выделил радость, оживленность и легкость [99] . Радость – это эмоция, которую вызывает благополучие; оживленность предполагает достаточно подвижный темп; легкость подразумевает освобождение от обязательств или нарушение монотонности.

Если предложенное Зиммелем описание слишком сильно напоминает щенка, спущенного с поводка; если оно, как кажется, упускает из виду более спокойные моменты социального расслабления, которые также характеризуют общение в третьем месте, то есть другое понятие, которое преодолевает эти недостатки. Третьи места также уютны (gem"utlich). Ни в одном другом языке, кроме немецкого, нет слова, которое так же точно передавало бы уют и разлитый в атмосфере дружеский настрой определенных мест. То, чего уюту (Gem"utlichkeit) может не хватать по части радостного энтузиазма, компенсируется сильным дружеским императивом. Уют предполагает настрой на открытость и вовлечение, а также состояние духа, которое приветствует любой возраст, пол и национальную принадлежность. Он вменяет в обязанность помогать другим чувствовать себя как дома и так же воспринимать себя. Уютная обстановка радушна к людям – ко всем людям.

Однако нас здесь интересует не столько степень приподнятости настроения в третьем месте, сколько факторы, благодаря которым такие места почти всегда приятны и приносят удовольствие. Третьи места подбадривают человека, даже если его или ее день прошел не совсем удачно. Когда несколько лет назад Джордж Малко писал о «Biltmore Bar» в Нью-Йорке, он спросил у владельца бара, который обслуживал посетителей, может ли тот сказать по поведению клиентов, какой у них был день. «Сложно сказать, – последовал ответ. – Когда дела не очень, крупный бизнесмен приходит в бар, чтобы забыться. А когда дела идут хорошо, он приходит, чтобы получить удовольствие» [100] . Как мы предположили ранее, третьи места отличаются тем, что личные проблемы посетители «оставляют у входа».