– Да мы и в выходные почти не встречались, – пробормотала она едва слышно. – Я каждый раз давала себе слово, что вот закончу очередной проект, и мы поедем куда-нибудь только вдвоем, проведем время вместе, поговорим обо всем… Нет, вы правы, и я плохая мать! Если бы я была хорошей, Юля ведь пришла бы ко мне со своей бедой, да?

Алла думала именно так, но у нее не было детей. Могли бы быть. Как минимум один, но несколько лет назад она сделала неправильный выбор, пожертвовав беременностью ради мужчины. Сколько же раз она жалела о своем малодушии! Но, как следователь и человек, неплохо разбирающийся в психологии, Алла понимала, что доверительные отношения с родителями бывают далеко не у всех. Да и они не являются гарантией того, что у детей нет секретов от матери или отца! Подростки частенько лгут и изворачиваются – к примеру, предвидя слишком бурную реакцию со стороны предков или же просто не желая их расстраивать.

– Большинство родителей проводят с детьми недостаточно времени, – произнесла она вслух. – Есть вещи, которые происходят помимо нашей воли. Нам кажется, что мы полностью контролируем свою судьбу, но это не так!

– Если бы Юля пришла ко мне, я не стала бы на нее кричать, не стала бы ругать, – качая головой, сказала телеведущая. – Я бы нашла ей самого лучшего врача, и уже через неделю дочка не вспомнила бы о том, что случилось! А мою девочку разрезал какой-то мясник, и она истекла кровью. Господи, как она, должно быть, мучилась!

Вопреки ожиданиям, Иродова не заплакала, но Алла видела, что женщина с трудом справляется с эмоциями.

– Анна Трофимовна, Юля не мучилась. Пришел отчет патологоанатома: она умерла не от кровотечения.

– Нет?

– От удара по голове. – Алла решила не уточнять, что ударов было несколько, чтобы не усугублять горе матери. – В предварительном отчете была указана другая причина, но, судя по всему, смерть наступила мгновенно.

– Господи, так это же убийство! – воскликнула Иродова. – Преднамеренное убийство!

– Вы правы.

– Значит, им мало было ее… зарезать, они еще и голову ей разбили?!

– Вполне вероятно, Юлю убил другой человек.

– Мне сказали, у нее при себе не оказалось ни телефона, ни денег?

– Верно.

– Ее ограбили, выходит?

– Или она, по какой-то причине, не взяла вещи с собой.

– Да вы что, Юля со своим смартфоном не расставалась! Мы даже ругались из-за этого, потому что она постоянно отправляла и пересылала друзьям какие-то фотки, тексты бесконечные…

– В любом случае пока рано говорить. Опера, занимавшиеся делом Юли, сделали поквартирный обход подъезда, но, судя по их записям, никто ничего не видел и не слышал.

– Ну да, как обычно! – фыркнула Анна. Алле показалось, что она даже как-то воспрянула духом, узнав о том, что ее дочь была убита. По крайней мере, это имело хоть какой-то смысл – возможно, ограбление. Надо будет снова пробежаться по квартирам, хотя, разумеется, спустя время выбить из людей правду о том дне будет сложнее!

– Анна Трофимовна, – сказала Алла, – я прошу вас дать мне контакты учителей-мужчин вашей дочери.

– Вы все-таки считаете…

– Как вы правильно заметили, это – дело об убийстве, а значит, все под подозрением.

– Вы будете искать врача, который…

– Само собой, но я бы на вашем месте не рассчитывала на суровое наказание для такого специалиста: в конце концов, Юля погибла не от кровопотери.

– Но она бы не оказалась в том подъезде, если бы не истекала кровью! – возразила Иродова.

– Доказать такую причинно-следственную связь почти невозможно, особенно при наличии хорошего адвоката. Мне очень жаль, Анна Трофимовна. В любом случае мы постараемся отыскать тех, из-за кого произошла трагедия, а дальше… Что ж, дальше предоставим действовать закону.

Мономах собирался свято блюсти слово, данное Сурковой: он решил забыть о деле Четыркиной и позволить спецам заниматься своими непосредственными обязанностями. В конце концов, он сделал что мог, и благодаря добытым им сведениям у следачки появились хоть какие-то отправные точки! Однако Мономах почему-то не ощущал облегчения. До тех пор пока не поговорил с Сурковой, он считал, что пытается выяснить причину, по которой погибла всего одна девушка. Теперь же выходит, что Яна не единственная. Неужели в городе орудует маньяк?

Трель мобильного вывела Мономаха из состояния задумчивости.

– Слушаю! – резко сказал он в трубку.

– Владимир? – услышал он низкий, густой голос, который сразу узнал.

– Азат Гошгарович? – уточнил он, хотя ни секунды не сомневался в том, с кем говорит.

Азат Гошгарович Кайсаров приходился отцом Алсу, у которой с Мономахом был бурный, но короткий роман. Девушка оказалась убийцей, «ангелом смерти» [2] . Положившись на слово Кайсарова, пообещавшего изолировать Алсу от пациентов и поместить в клинику, Мономах не стал сообщать о своих выводах Сурковой, которая вела дело. Он подозревал, что она считает его поступок неправильным, но сам Мономах был с ней не согласен. Он полагал, что Кайсаров в любом случае отмазал бы дочку от суда, поэтому Мономах, по сути, выбрал наименьшее из двух зол. Кроме того, он не являлся работником правоохранительных органов, в его задачу не входило задержание преступников, и даже Суркова это понимала [3] . После отъезда, а скорее, бегства Алсу Мономах не общался с ее отцом. Однако он подозревал, что вал квот, которые он получал в последнее время, направляет чья-то властная рука. Возможно, рука Кайсарова, занимающего высокий пост в Комитете по здравоохранению. Что же ему нужно – ждет благодарности?