Когда они вошли, то увидели человека в углу за отдельным столиком. Он напоминал нахохлившегося ворона: на остром кончике его горбоносого носа сидели очёчки, поверх которых был направлен внимательный взгляд пронзительных угольных глаз. На затылке надзирателя сидела маленькая круглая шапочка-кипа, дужки его очков удерживались шнурками, наброшенными на большие оттопыренные уши, поросшие чёрными волосами. На столике перед ним лежал толстенный талмуд с серебренным тиснением на обложке, со множеством выглядывающих закладок, и не менее толстый гроссбух — второй вероятно для ведения учёта. И никаких компьютеров.

Маргарита с дочерью поздоровались, мужчина ответил им кивком. Дальнейшее действие происходило под бдительным взглядом контролёра. Маргарите стало неловко. Но исходящее от Полины искреннее сочувствие отчасти смягчало ситуацию. Пока кормилица наливала им в миски суп, рядом с ней постоянно крутилась девочка, совсем малютка, просто ангелочек с лёгкими пушистыми волосиками. Её огромные голубые глаза были с любопытством распахнуты на новых людей. Особенно её заинтересовала Даша.

Полина поставила перед Козыревыми миски с дымящимся ароматным супом и пожелала приятного аппетита. Вскоре надзирателя позвали по какому-то делу и он вышел из комнаты. Полина беззлобно вздохнула ему вслед:

— За каждым половником следит, чтобы строго по норме отпускала. А что поделать — строгий учёт. Нас ведь тут много собралось, и неизвестно сколько ещё просидим под одной крышей, надо экономить продукты.

— А вы ведь не из этой церкви, — указала взглядом на крестик Маргарита.

— А тут не только евреи, — ответила Полина. — И православные, и католики, и мусульмане. Со всех церквей есть люди — и священники и прихожане. Во многих церквях стало небезопасно, вот люди здесь собрались. Здешний настоятель никому не отказывает. Святые отцы вместе молятся. Бог то ведь един. И неверующих здесь немало, но они как правило себя не выпячивают, со всеми вместе молятся о спасении себя и своих близких. У нас тут как во времена ветхозаветного Ковчега.

— А это ваша дочка? — у Маргариты руки сами потянулись к кудрявому одуванчику, она усадила малышку к себе на коленки.

— Нет, внучка. Её родители… — Полина осеклась на половине фразы, смахнула украдкой слезу, протяжно о чём-то вздохнула, но стоило ей заговорить о своей любимице и лицо её вновь осветилось:

— Нам с Анечкой хорошо вместе.

Тут добрая женщина заметила, что дочь Маргариты уже опустошила свою тарелку и жуёт один хлеб. Полина быстро оглянулась на дверь, не идёт ли её контролирующий:

— Давайте-ка я вам ещё по половничку добавки плесну, проголодались небось.

И всё равно Даша вышла из столовой раздражённой, вероятно сказывались усталость и нервное напряжение, в котором уже вторые сутки находилась 14-летняя девочка.

— Я больше не хочу хлебать эту бурду, мамочка! И где мы будем спать? Тут очень шумно и нечем дышать.

— Мы должны учиться терпению, доченька. И быть благодарны за приют и еду. Посмотри, как много вокруг тех, кому гораздо тяжелее, чем нам.

— Всё равно ты должны сказать им, чья мы семья! — капризничала Даш. — Тогда они свяжутся с папой и он пришлёт за нами одного из своих генералов.

— К сожалению, Дашонок, они не смогут позвонить папе, потому что в городе не работает мобильная связь, — терпеливо объясняла Маргарита. То, что порой дочь вела себя как чересчур избалованный ребёнок, было неизбежным следствием того, как мало времени они с мужем могли посвящать ей времени. Из-за постоянной занятости на работе они переложили обязанности по воспитанию дочери на учителей и гувернанток, откупаясь подарками и карманными деньгами, вот их единственная дочь и выросла с замашками капризной принцессы.

— Пусть тогда пошлют гонца. Стоит папе узнать, где мы, и он сумеет вытащить нас! — не сомневалась Даша. — Потому что он круче любого супермена.

Маргарита мягко улыбнулась, а про себя подумала: «А ведь когда мы только начали встречаться с Владом, он совсем не выглядел суперменом. Обычный молодой человек с ничем не примечательной внешностью, разве что умные глаза и магическая улыбка обращали на себя внимание. Но что верно, то верно, сейчас Владик, Владислав Викторович — настоящий супермужчина! В прошлом году журналисты одного влиятельного американского издания даже поставили его на первое место в рейтинге самых влиятельных и могущественных политиков в мире. И чтобы найти их, он точно задействует по максимуму свою огромную власть. Так что наверняка тысячи военных и сотрудников спецслужб уже сбились с ног, разыскивая их по всей Москве, надо лишь ещё немного продержаться, пока их найдут».

Между тем в главном молельном зале состоялась обещанная проповедь бородатого раввина.

— Многих из вас привёл сюда ужас перед смертью, которая преследовала их по пятам до самых дверей храма — обратился он к переполненному залу. — Но даже в этих стенах души спасённых не свободны от страха перед грозящим им небытиём. Но может быть стоит использовать это время передышки, которое подарил всем нам Господь, для переосмысления происходящего с нами. Со всеми нами… Задумайтесь на минуту о тех, кто жил на свете и уже умер, чьи глаза и слух не будут больше ласкать шелест листьев, пение птиц и ласковые лучи утреннего солнца. Всё, что было так дорого им при жизни, для них больше не существует. Прожить так чудовищно мало, чтобы затем, — только войдя во вкус, — умереть… Истлеть, обратиться в прах. Что может быть печальнее, не так ли? Смерть венчает собой любую жизнь, и новым поколениям, эгоистично занятым своими заботами, нет никакого дела до тех, кто жил раньше. Но затем и они, — упивающиеся своим владением этим миром, тоже в свою очередь, должны будут уступить место потомкам. Их жизнь ещё тлеет какое-то время, но потом неизбежно угасает… Жизнь поразительно, несправедливо быстротечна! А молчаливые могилы терпеливо ждут, когда их заполнят. — От таких слов священника веяло безысходностью, становилось не по себе, а в его облике и голосе уже словно что-то переменилось, будто забрезжил луч надежды: