Аня шумно выдохнула и, наклонив голову, стала разглядывать рубчик на своих брюках. Еще немного, и ей действительно понадобиться помощь специалиста. Этот мужчина скоро её с ума сведет.

— Егор, дверь открой, хватит пялиться, — раздался у нее над ухом недовольный голос Вольского. Аня подняла голову и встретилась взглядом с добродушно улыбающимся здоровяком, любезно открывшим перед ними двери.

— Егор, — представился улыбчивый парень, следуя за ними по пятам. — Водитель и телохранитель вашего… — он запнулся, испуганно посмотрел на Вольского, а затем выпалил: — Соседа.

— Очень приятно, Аня.

— Для тебя — Анна Ивановна, — рявкнул Вольский, одарив смутившегося Егора взглядом, от которого Ане захотелось сделаться невидимой. — Лифт вызови.

Лифт остановился на четвертом этаже, и Аня с удивлением поняла, что штаб-квартира Вольского занимает большую половину его площади. У стеклянных дверей слева стояли два здоровенных «шкафа»-охранника, незаметно просочиться мимо которых мог попытаться только душевнобольной. При виде Влада «мебель», почтительно расшаркиваясь, открыла двери, и Аня, впервые в жизни увидела, как выглядит мир бокса изнутри.

Это мало походило на офис в привычном смысле этого слова. Справа находился высокий ринг, по которому, как танцоры на паркете, ритмично передвигались двое мужчин, методично осыпающих друг друга резкими, жесткими ударами. Вокруг ринга стояли еще несколько человек, громко выкрикивающих советы и замечания по ходу спарринга. Вдоль зеркальных стен стояли тренажеры, а к потолку были прикреплены боксерские груши. В глаза сразу бросались огромные постеры, украшавшие штаб-квартиру, на которых стоп-кадром были запечатлены моменты лучших боев Вольского. Аня поймала себя на том, что до безобразия неприлично пялится на полуголого мужчину, смотревшего на нее со всех фотографий. Это выглядело жутковато, но в то же время завораживающе красиво. Выброшенная вперед рука, состоящая из сплошных бугров мышц и сухожилий, впечатывающаяся в чью-то расплывающуюся, как желе, челюсть. Накачанное, но такое гибкое и стремительное тело, застывшее в броске, подобно гепарду, преследующему добычу. Мощная спина с четко очерченным рельефом мускулатуры. Этот мужчина был похож на самурайский меч — разящий, остро заточенный и смертельно опасный.

И — о, ужас! Аня все утро только и делает, что ездит на этом мужчине. Нет, не так. Он таскает её на себе, как штангу или гирю, которых тут тоже имелось в достатке. От осознания, что вот эта «махина», изображенная на плакатах, сейчас держит её на руках, внезапно стало дурно, жарко и неуютно. А через минуту стало еще хуже, потому что все находящиеся в помещении люди заметили их появление и разом уставились на Аню, скалясь в радостных улыбках.

— Сэм, прости, я знаю, что опоздал, — на чистом английском обратился Вольский к выдвинувшемуся ему навстречу чернокожему мужчине.

— Не извиняйся, — белозубо улыбнулся тот. — Женщина — это всегда уважительная причина, а тем более такая красивая.

— Это мой тренер, — пояснил Влад.

— Сэм Стюард, — представился мужчина, галантно поцеловав растерявшейся Ане руку.

— Анна Закревская.

— Аня моя соседка и друг, — неожиданно поведал Вольский, и Аня удивленно покосилась на него, мучительно вспоминая, когда это она успела записаться к нему в друзья.

— Что-то случилось? — Сэм прозорливо указал взглядом на перебинтованную ногу Ани.

— Подвернула на пробежке, — Влад покрутил головой по сторонам, словно кого-то искал. — А Аркадий Павлович уже приехал?

— Он у себя, позвать?

— Не надо, — Вольский стремительно направился в сторону широкого коридора.

— Влад, тренировка на сегодня отменяется? — бросил в его спину Сэм.

— Переносится, — не оборачиваясь, ответил Вольский. — Скажи, пусть никто не расходится.

Ане вдруг стало ужасно неловко от осознания того, что из-за нее Владу пришлось отложить все свои дела, и что столько людей вынуждены ждать его в то время, как он носится с ней будто с писаной торбой.

— Зачем ты возишься со мной? — тихо спросила она.

Влад замер, вонзившись в нее своим лучисто-серым взглядом, мягко скользнул по её лицу, уголки губ дрогнули в теплой улыбке, и ответ Вольского совершенно обескуражил Аню:

— Кто-то же должен это делать.

Аня хотела что-то возразить, но вдруг поняла, что все слова застряли в горле и стали какими-то совершенно неважными и ненужными. Этот мужчина каждый раз совершал какие-то алогичные поступки, заставляя её теряться и путаться в собственной, четко выстроенной линии поведения с посторонними людьми. Ну, вот зачем он это сказал? Вот так, безусловно: "кто-то должен это делать". И Вольский, не задумываясь ни на секунду, не стал спрашивать разрешения, ходить вокруг нее кругами, охать или ахать, он просто это сделал — подставил свое плечо. Простая человеческая забота. Такая подкупающе-дезориентирующая.

Сто лет до нее никому не было дела. Она, как сказочная принцесса, жила заточенной в высокой башне своего одиночества, и никто ни разу не пришел ей на помощь. Не важно, что она никому не позволяла переступать за запретную черту своей жизни, но ведь никто настойчиво и не пытался. А этот… Этот не утруждал себя демагогией вроде "позвольте вам помочь". Этот делал то, что считал нужным и правильным, не заморачиваясь извечным сомнением — а стоит ли? Могла ли она осуждать его за это? Да нет, как раз именно эти качества в мужчине она уважала больше всего — способность в трудный момент правильно оценить ситуацию, принять верное решение и переложить всю тяжесть последствий на свои плечи. Таким был её Андрей.