— Она не похожа на тех, что у тебя были раньше, — вдруг мягко усмехнулся Стюард.

— Она особенная, Сэм, — и хотя Влад не любил распространяться насчет своих чувств, но в данный момент очень хотел, чтобы человек, которого он бесконечно уважал, понял, что Аня не просто увлечение.

— Неповторимая? — улыбнулся Сэм.

— Незабываемая, — совершенно серьезно ответил Влад.

Влад не преувеличил ни на йоту, он действительно не мог забыть Аню, и весь день до самого вечера, ловил себя на мысли, что что бы он ни делал, куда бы ни шел, с кем ни разговаривал, её лицо стояло у него перед глазами. её светлый образ рождал в душе что-то неизведанное, поднимая на свет глубинные чувства, настолько ошеломляюще-новые и неожиданные, что Влад даже пребывал в некой растерянности. За свои тридцать два с хвостиком он впервые в жизни чувствовал к женщине что-то подобное — когда до дрожжи в пальцах хотелось вытянуть из кармана телефон, набрать её номер и услышать на том конце трубки нежный и тихий голос, обволакивающий сердце чем-то мягким и горячим, заставляющим его раз за разом пропускать удары. Стоило взглянуть на её фото, и губы сами собой расползались в счастливой улыбке. Она поселилась в его голове, в его глазах, в его сердце, и Влад понимал, что, кажется, впервые в жизни так серьезно вляпался. Нет, это была не горячая симпатия или откровенный флирт. Это было не слепое обожание, когда видишь красивую оболочку, и она поневоле притягивает и радует глаз. И это была не обжигающая страсть, отключающая мозг и толкающая в руки безумства. Это была любовь! Та самая — о которой пишут в книжках, слагают стихи и легенды, ради которой сворачивают горы и с улыбкой идут на смерть. Эта была любовь… Наивысшая ценность, дарованная людям богом. Квинтэссенция человеческих чувств. Искренняя, трепетная, бесконечно-нежная — настоящая любовь. Когда видишь кого-то и понимаешь, что готов сидеть напротив и смотреть в его глаза до конца своих дней. И тебя не пугает ни количество морщин, которые появятся со временем на его лице, ни убеляющая виски седина, ни немощность и старость, а только разлука… И ты молишь всевышнего, чтобы она не была долгой. Чтобы когда пришел твой час покинуть этот мир, господь позволил вам уйти вместе. Неважно куда — в рай или в ад — важно, чтобы обязательно вместе, потому что вечность без любимого в раю — это и есть самый настоящий ад.

Влад, выезжая из офиса, намеренно попросил Егора сделать круг и проехать мимо Аниного дома моды. Просто хотел вернуться по той дороге, по которой еще утром ехал вместе с любимой женщиной. Он и не понял точно, зачем попросил притормозить и ехать очень медленно, наверное, у всех влюбленных слишком обостряется интуиция и появляется какое-то невероятное шестое чувство наития.

На парковке у дома моды стояло несколько автомобилей, и взгляд Влада моментально зацепился за номер Аниной служебной машины. её досье он изучил крайне тщательно — сама Аня ездила на Хонде, а по работе или в случае форс-мажора её возил водитель Николай на Тойоте. И теперь эта самая Тойота стояла под окнами Аниного офиса, свидетельствуя о том, что её упрямая хозяйка до сих пор торчала с больной ногой на работе.

— А ну, глуши мотор, — рявкнул Влад, и Егор испуганно уставился на без причины разозлившегося шефа.

— Что-то случилось?

— Случилось, — недовольно пробурчал Влад. — Давай разворачивайся и останавливайся у входа, — Влад кивнул головой в сторону двухэтажного здания с яркой неоновой вывеской — дом моды Анны Закревской.

Егор недоуменно поднял брови и, сдав назад, плавно подкатил к самому входу.

— Выходи, — Вольский отстегнул ремень безопасности и открыл двери.

— Зачем? — изумился Егор.

— Свечку будешь держать, — подавшись к нему всем корпусом, таинственно прошептал Влад.

— Чего?

— Двери поможешь открыть, когда выйду, — Влад щелкнул Егора по лбу и вылез из машины.

Егор странно посмотрел сначала на Влада, потом на надпись на фасаде дома, и вдруг расплылся в улыбке, озаренный внезапной догадкой.

— Анна Ивановна?

— Анна Ивановна, — вздохнул Влад. — Бить её некому, а у меня рука не подымется, — шутливо посетовал он и отправился на поиски маленькой, но очень сильной женщины, с самыми красивыми на свете глазами.

Охранник радостно встретил Влада рукопожатием, как старого знакомого, и на вопрос Вольского, где сейчас Анна Ивановна, тут же во всех подробностях рассказал, что она готовится к новому показу, и сейчас на втором этаже у нее какие-то там просмотры.

Влад поднялся по лестнице и, сориентировавшись на звук, повернул направо. Двери одной из комнат были раскрыты настежь, и яркая полоса света, прорывающаяся оттуда, словно вежливо приглашала Влада войти. Он остановился на пороге и удивленно уставился на большой хаос на отдельно взятой маленькой территории. Повсюду стояли стойки с одеждой, к которой были прикреплены какие-то разноцветные бумажки с надписями и фотографиями. На полу, по кругу, были расставлены раскрытые коробки с обувью, а столы завалены цветастыми шарфами, поясами и тоннами бижутерии.

В центре всего этого безумия стояли Аня и еще две женщины, и очень сосредоточенно разглядывали стоящую перед ними модель, одетую в роскошное, цвета морской волны, платье.

— Думаю, к нему подойдут босоножки под номером восемь, — сказала одна из дам.

Аня задумчиво уставилась куда-то в пол, а потом упрямо качнула головой.

— Нет, Оля, дай ей номер двенадцать.

— Да, по-моему, это то, что надо, — высказала свое мнение вторая женщина, когда перед моделью поставили босоножки на несколько тонов темнее платья. — И с той шалью, что вы, Анна Ивановна, предлагали вначале.

Аня придирчиво склонила голову набок, а затем осторожно переместила корпус тела влево, и Влад заметил, что она стоит практически на одной ноге.

— А по-моему, это форменное безобразие! — не выдержал он, и преодолев в два шага разделявшее их с Аней расстояние, легко подхватил её на руки.

— Ты!? — Аня уставилась на него своими огромными сияющими глазами, и Влад сглотнул и с силой сцепил зубы, подавляя в себе дерзкое желание наклониться и поцеловать её при всех.

— У тебя совесть есть, Анна Ивановна? — голос Вольского повис большим знаком вопроса во внезапно возникшей абсолютной тишине. — Ты на часы смотрела?

Аня повернула голову к циферблату на стене, потом, удивленно моргнув, растерянно взглянула в глаза Влада.

— Полвосьмого. А что?

Веера черных ресниц легко вспорхнули, и Владу показалось, что время стало вязко замедлять свой бег, замыкая их с Аней в круг остановившегося мгновения. Размылись очертания комнаты, истаяли силуэты и лица, звуки уплыли куда-то в потустороннюю темноту, и в ярком свете внезапно включившегося софита остались только мужчина и женщина, только звук двух неровно бьющихся сердец, и только два до обнаженности открытых взгляда, тонкой невидимой нитью цепляющихся друг за друга.