Поглажу ласковыми руками,

Ресниц еле слышно коснусь губами,

И хватит. И кончено. И — назад! — Влад, заметив появление друга, радостно ринулся ему навстречу, а потом сгреб в стальные тиски и оторвал от пола.

— Ты что, в казино миллион выиграл? — отстранился от него Егор.

— Лучше! — подмигнул ему Влад.

— Тебе что, заплатили многомиллионный гонорар?

— Лучше!

— Ты заключил выгодный контракт, обещающий пожизненные многомиллионные гонорары? — продолжал гадать Егор.

— Что у тебя все в материальную плоскость сводится? — обиделся Влад, потом, глянув на часы, стал собираться на пробежку. — Мне Аня позвонила.

— И? — нахмурился Егор.

— Ты что, тупой? Мне Аня позвонила! — Влад щелкнул недоумевающего Егора по лбу. — Сама! Понимаешь?

— Понимаю, — озадаченно почесал маковку Егор. — Упаси меня бог вот так когда-нибудь влюбиться. Каких людей теряем!

Влад лишь махнул на потешавшегося над ним друга рукой, а потом выскочил на крыльцо и, перепрыгивая через ступеньки, помчался вниз по улице к Аниному дому.

Он не успел взяться рукой за ручки калитки, как дверь распахнулась и та, что не давала спокойно дышать и спать, сама шагнула ему навстречу.

— Привет, — уголки губ легко дрогнули, а потом её лицо затопила такая широкая и теплая улыбка, что у Влада сбилось дыхание от нереальности происходящего.

Она улыбалась ему радостно, беззаботно, без тени фальши и притворства, словно никого другого не была так счастлива видеть в этот момент, как его.

Влад смотрел на нее, и скрытое ликование, словно накатывающие морские волны, плескалось в груди. И тысячи разных слов, которые он так долго в себе таил, неистово рвались наружу. И запоздалый вопрос «когда?» Когда она успела стать такой важной и необходимой? Как воздух. Как вода. Как солнце. Его маленькое персональное солнце с огромными лучистыми глазами и самой светлой улыбкой во вселенной.

— Привет, — Влад сглотнул, прочищая пересохшее горло. Как же тяжело даются слова и каждый жест. Как же хотелось дотронуться до нее.

Осторожно. Кончиками пальцев почувствовать бархатистость нежной щеки. Притянуть к себе и прижаться губами к волнистым прядям волос прилипших ко лбу. А потом просто стоять, слушая пение птиц, шелест листвы, пульс жизни и голос собственного сердца, которое словно сошло с ума и просто захлебывалось в бешеном ритме. — Ну что, побежали?

Аня вдруг нахмурилась, словно что-то вспомнила, а потом вытаращилась на Влада своими огромными глазищами.

— Ты ведь ночью только прилетел… — то ли спрашивала, то ли утверждала она.

— Ну да, — напрягся Влад, не совсем понимая, что происходит.

— Шестнадцать часов перелета — и ты собрался бегать? — тонкие брови осуждающе сошлись на переносице. — Ты хоть представляешь, какая это нагрузка на сердце?

Влад забыл, что нужно дышать. Он спит и не может проснуться. Она что, правда переживает за его сердце?

— У меня очень крепкое сердце, — не замечая, что совершенно по-идиотски улыбается, произносит он, жадно впитывая каждую черточку на её лице.

— Вольский, тебе сколько лет? — тон её становится вдруг поучительно-вредным, а лицо — как у Лерки, когда она собирается его за что-то отчитать.

— Тридцать три, — рвано выдыхает он, не отводя взгляда от её сверкающих глаз.

— А такое впечатление, что три. Я, конечно, может, и не разбираюсь в спорте, но имея маму-врача, точно знаю, что такие нагрузки очень вредны для сердца. Учитывая разницу во времени, ты вообще должен был спать.

— Не спалось, — попытался оправдаться Влад.

— А ел ты когда последний раз? — почему-то спрашивает она.

— Не помню, — Влад впадает в ступор, понимая, что так спешил к ней, что действительно не помнит, когда последний раз ел.

— Пойдем, — она открывает калитку и останавливается, ожидая, что он последует за ней.

— Куда?

— Кормить тебя буду.

И опять бестолковая улыбка предательски ползет от уха и до уха.

— Блинчиками? — спрашивает он, хотя ему абсолютно все равно, даже если она даст ему хлеба с чаем. Лишь бы только рядом с ней.

— Нет, — она неожиданно лукаво улыбается. — У меня сегодня мясо и лазанья.

— Фантастика, — жалобно выдыхает Влад, чувствуя, что на самом деле чертовски голоден. А потом, поднимаясь за ней по лестнице и глядя на её ладную фигурку в обтягивающей футболке и лосинах, вдруг понимает, что тот, естественный голод, ничто в сравнении с этим — животным, который сейчас так настойчиво и невыносимо скрутил его тело изнутри.

А Аня, словно не замечая, как жарко горят его глаза, порхает перед ним, усаживая его в кухне за стол и расставляя перед ним посуду. Она что-то тихо говорит, но он не понимает ни слова, только быстро облизывает сухие губы, когда она наклоняется так близко, что запах её чистого тела начинает кружить ему голову.