Она многое ему рассказала (многое, но не все) — и про эти денежные переводы, будь они трижды неладны, и про предложение Иванова, и про их с Кленой побег, и про террориста с автоматом, который до сих пор стоял у нее перед глазами, и про допросы, и о том, как ей заменили телефон, — Птушко молча ее слушал, забыв о еде и остывающем кофе, положив подбородок на свои железные кулаки и глядя куда-то сквозь нее, в пространство, которое она постигла за эти последние несколько дней.

Они сидели за отдельным столиком, недалеко от «Факела». Капитан с Виктором Палычем жевали свои лагманы и опасливо косились на новоявленного друга Анны Егоровны, на этого качка с лицом заправского головореза, который при знакомстве с ними почему-то представился так: «Сергей, пятикратный чемпион Москвы по кикбоксингу. Друг Анны Егоровны». Впрочем, понятно, почему он представился именно так: давал им понять, змей, что «Факел» может притушить свой факел, необходимости в нем больше нет.

О звонке доктора Лоренца Аня умолчала, и трудно сказать почему. Даже самой себе она не смогла бы этого объяснить. Берегла только для себя, что ли? Когда она выговорилась и замолчала, выковыривая вилкой кукурузину из салата, Птушко спросил:

— У тебя что-нибудь на даче осталось ценного?

— Да вроде нет. — Она подумала. — Паспорт со мной, деньги со мной. Книжка тоже.

— Что за книжка?

— А про алхимию. Я ее начала было читать, да потом не до нее стало.

— Еще бы! — Он погладил ее по руке. — Давай свою «Нокию».

Аня послушно достала из сумочки телефон, и Птушко, повертев его так и сяк, снял заднюю крышку и вынул сим-карту.

— Держи.

— А как же… — начала, было, Аня, но не договорила, спрятала сим-карту в косметичку. В общем-то она и сама хотела избавиться от этого аппарата, да духу не хватало. Птушко минут пять рассматривал внутренности «Нокии», вынимал аккумулятор, ставил на место и вновь вынимал, в конце концов, закрыл крышку и выключил телефон.

— Вполне возможно, — проговорил он, положив «Нокию» на стол, — что нас с тобой сейчас кто-то подслушивает. Эй, товарищ! — дурашливым шепотом произнес он в сторону телефона. — Нас хорошо слышно или сделать погромче?

— Значит, — упавшим голосом заметила Аня, — они все слышали, что я тут тебе рассказывала?

Птушко налил минеральной воды в стакан и сделал пару глотков. Потом осторожно опустил телефон в стакан. Вода поднялась почти до самого верха.

— Понимаешь, Аня, какая штука. Я в этих вопросах не специалист, но если эта «Нокия» действительно ретранслирует их оператору всю входящую и исходящую информацию, то, сама посуди, почему бы ей не быть заодно и «жучком»? По-моему, это логично.

Аня молчала, понимая, что Птушко, скорее всего, прав.

— Другое дело, — продолжал он, — что мы не знаем, кто именно нас сейчас подслушивает, если, конечно, действительно подслушивает. Какие-то официальные структуры? Если да, то какие? Их сейчас столько, что я и названий-то всех не помню. Ты говоришь, что Максим Максимович из ФСБ. Но что-то я сомневаюсь, чтобы служба безопасности нашего с тобой государства занималась заурядной уголовщиной. Кто такая Клена? Да никто, просто жена богатого человека, частное лицо. Поэтому ее похищение лично я расцениваю как уголовщину. При чем здесь безопасность государства? При чем здесь ФСБ?

— У Ирины Сергеевны хорошие связи в местной администрации, — пояснила Аня. — Она там всех на уши поставила.

Птушко пожал плечами.

— ФСБ, прослушивание телефона, эти вот, — кивнул он в сторону «Факела», — спецподразделенцы… Они на улице курят около машины, их там человек семь… В общем, не знаю, слишком уж все круто. — Он долил в стакан с телефоном минеральной воды. — В общем, в присутствии этой штуки, Аня, мне не хочется ни о чем говорить… Кстати, я привез тебе привет от шефа.

— Правда? — Аня обрадовалась. — Он сильно на меня злится?

— Злится? Он при мне пытался до тебя дозвониться, но у тебя все время занято.

— Так он знает, что ты здесь? — несколько озадаченно спросила Аня.

— Понимаешь, как получилось. — Птушко уже жевал котлету, и вилка в его руке казалось чем-то вроде зубочистки. — Я пришел к нему и попросил пару дней за свой счет. Он говорит: если вы в Воложск, то поезжайте. Редакция оплатит все расходы, то, сё. Я неопределенно так отвечаю, что, мол, видно будет — может, в Воложск, а может, еще куда. А он говорит: я никак не могу дозвониться до Анны Егоровны. Если увидите ее, передайте, что я расцениваю ее путешествие как служебную командировку. Так что тебе придется написать о своих приключениях. Еще и гонорар получишь.

— Да уж, приключения! — вздохнула она.

Птушко проглотил пару котлет и подозвал официанта.

— Посчитайте наш столик и во-он тот, около бассейна. Только побыстрее, мы спешим.

Пока официант метался от стола к столу, сколачивая общую сумму, Птушко пил кофе и о чем-то думал. Аня никогда особо не обольщалась насчет его умственных способностей, но с создавшейся ситуацией сама она (ей это было совершенно ясно) в настоящий момент справиться не могла. Сегодня, сейчас ей нужно было кому-то временно сдаться, чтобы этот «кто-то» вымчал ее на простой и высокий берег. Роль «кого-то» с готовностью взял на себя Птушко, и она была ему бесконечно благодарна, что он бросил все и прилетел к ней.