Мне было душно в этом зале и хотелось уйти, но Феовель держала за руку крепко, словно зная, о чем я думаю. Среди всех лиц в толпе мой затуманенный взгляд выхватил одно знакомое — Инеринон. Он смотрел сосредоточенно, не аплодировал словам своей матери, не улыбался… я чувствовала печаль исходившую от него и это чувство, словно небольшое серое пятно, лишь едва можно было различить в густом и ярком смешении остальных. О чем он думал в тот момент, неужели понимал меня и сочувствовал.

Закончив речь и сорвав бурные аплодисменты, королева увлекла меня следом за собой к зеркалу, точно тряпичную куклу провела сквозь толпу подданных и возвела по широкой белой лестнице к огромному черному зеркалу.

Опьяненная чувствами десятков эльфов, я шла на негнущихся ногах, буквально вылавливая свое сознание из потока чужих эмоций. Это было сложно, странно и страшно… чувствовать одновременно столько! Как же выдержать такое, не лишившись чувств?

Ступая в ледяную тьму волшебного зеркала, следом за эльфийкой, я обернулась и встретилась взглядом с Шанталь, она шла робко, опираясь на руку винитарэля. Я обрадовалась, что они были рядом… странное утешение, если учесть, что их обоих мне сложно было назвать своими друзьями… но…

Сознание путалось от переизбытка чувств, мыслей, моих ли? Чужих? Лишь только шаг в черное зеркало прояснил его и на мгновение ослабил гомон чужих эмоций во мне.

Ах, Луциан! Как же ты мог оставить меня здесь одну… ты же знал, что мне придется пережить!

Где же ты, Луций, седоволосый колдун? На что ты променял меня…

И снова это погружение в ледяную ткань мирозданья — переместившись на другую сторону я потеряла равновесие и повалилась в мягкую траву. Пальцы, коснувшиеся нежной зеленой прохлады, пробудили недавние воспоминания… не мои — чужие. Девушка с длинными волосами цвета спелой ржи и мужчина похожий на Луция, как две капли воды. Эти сны о Идриэль и Натаниэле, что повторялись снова и снова с тех самых пор, что я ступила под защиту зачарованных крон Чернолесья — они были об этом месте!

Я оглянулась вокруг; яркая, большая луна озаряла опушку леса, все как в моих беспокойных видениях. Из размышлений меня вырвал заливистый смех. Феовель смотрела на меня сверху вниз улыбаясь широкой, счастливой улыбкой. Протянув руку, сказала:

— Ох, рано ты преклоняешь колени, милая. Ты же еще не видела наш источник! Пойдем же, вот-вот начнут пребывать остальные, надо освободить им путь.

Едва я отряхнула подол шелкового платья, как буквально из воздуха на опушку ступил Инерион державший под руку Шанталь и дальше поток гостей уже шел без промедления — вновь и вновь за рябью в темном ночном воздухе проступали очертания эльфов и эльфиек, которые смеясь разбредались по опушке или устремлялись в темную лесную чащу впереди нас.

— Пойдем же. — Поманила меня Феовель, а точнее настойчиво направила следом за собой. — Не удивлюсь, что все уже собрались и ожидают лишь нас!

— Где мы? Что это за место? — Спросила я, ощущая, как с прибытием гостей, меня вновь начинает охватывать дурнота.

— Намаритан Лантишан. — Послышался за моей спиной голос винитара. — Убежище Лантишан. Дом богини и наша священная роща. Именно здесь она обитала со своими первыми детьми и здесь же нашла свой покой. Роща затеряна в глубине Чернолесья, так далеко на востоке, что только старейшины дома Садаккар еще помнят к ней путь. Эвандоэле в своей мудрости повелел всем остальным кланам забыть дорогу сюда, чтобы защитить ее от людей. А для того, чтобы дети не теряли с ней связи, создал зеркала, что способны переносить нас сюда.

— Я думала… — сказала и осеклась, ведь мысль не воротишь, на меня уже заинтересованно смотрели не только Феовель, Шанталь и Инеринон, а еще как минимум четверо эльфов и эльфийка, что поспешили примкнуть к нам в пути. — Думала, что зеркала были созданы… для войны.

Феовель рассмеялась, из вежливости ли, но и другие поддержали ее веселье. Я почувствовала, как заливаюсь румянцем, точно я, как неразумное дитя, сморозила какую-то несусветную глупость.

— Нет, Лобелия. Эвандоэле не был воином. — Грустно и без усмешки ответил мне винитар. — Он был философом, великим чародеем и созидателем. Мой дед строил города, придумывал, как сделать нашу жизнь лучше. Он не создал ничего для войны и никогда не держал в руке меча или лука.

— Более того — отец бы ни за что не применил свои творения во зло, если бы твой дед не убил мою мать. — С неожиданной сталью в голосе отозвалась Феовель. Но тут же смягчилась, точно вспомнив, что десятки поколений отделяют меня от

безжалостного короля Родамунда Лангардийского. — Взгляни хоть на себя. Ты ведь тоже его творение Либи. Ты — словно венец его изысканий. Когда я просто думаю о том, сколько сил, сколько знаний нужно было приложить чтобы создать столь сильную магию, у меня просто земля уходит из-под ног. А ты так просто

разбрасываешься этим, не ценишь свое уникальное предназначение! Впрочем, я уверена, что милость Лантишан, что ты узришь сегодня, изменит твое представление о себе и о бремени, что как ты думаешь несешь.

Мы шли сквозь густую лесную чащу, но под тесным сплетением темных крон было достаточно света — мы приближались к чему-то величественному, мощному… я ощущала это так, словно воздух на пути становился гуще, осязаемей, словно все вокруг светилось изнутри.