– Жаль, что вы музыкальную школу не кончали. Я бы перевёл вас на музыкальное отделение. Оно куда веселее, чем ваш факультет начальных классов. И потом, «учитель музыки» звучит громче, чем «учитель начальных классов».

– Я боюсь… Я ни разу не выступала, – еле выдавила из себя Чукина Аня.

– Я тоже… Я и в обморок могу упасть… прям на сцене, – басом «допела куплет» Варвара.

Варвара была монолитной фигурой внушительных размеров. Аня представила, как Варька рухнет на сцене, и нервно хихикнула.

– Ничего страшного не произойдет, – мажорно-весело сделал своё заключение Преподаватель.

– «Музыканты» над нами смеяться будут, – минорно-грустно сказала Варвара.

– И причём почти четыре года, – добавила Аня, – мы же первокурсники.

– Эх вы, глупышки! С «музыкантами» семь лет музыкальная школа мучилась. А вы у меня за одно полугодие заиграли! – Преподаватель изобразил что-то вроде удара кулаком в грудь. – А ведь перед вами стоит другая задача: освоить всего лишь основы музыкальной грамоты, чтобы перед учениками начальных классов не ударить в грязь лицом и при необходимости проявить свою эрудицию и всестороннюю развитость. В общем, не подведите! Я понятно объяснил?

– Ага, – упавшим дуэтом промямлили девчонки.

Тем не менее, Варвара схватилась за соломинку:

– Пьеска-то не новогодняя…

– Классика всегда к месту, – рассердился Преподаватель, захлопнув свой журнал, а заодно и все ходы отступления.

«Глупышки» поняли, что это приказ и они должны продемонстрировать со сцены успех своего Преподавателя.

«Что-то я перестаралась с этим баяном, – с опозданием спохватилась Варвара, – мне ведь и тройки достаточно. Эх! Заболеть бы…»

Но она знала, что этот номер не пройдёт.

Однажды, чтобы избежать контрольной по химии, Варвара босиком, в одном халатике, почти час простояла на морозном крыльце.

Её подруга Нинка Ермилова, наблюдавшая за истязательной процедурой, замёрзла до заикания (несмотря на свои валенки и шубу) и на следующий день свалилась с высоченной температурой, а краснощёкая Варвара даже не чихнула ни разу.

В результате, контрольной по химии избежала Нинка, а не Варька.

Новоиспечённые артистки, каждая думая о своём, понуро брели по коридору.

– Что теперь будет? – вслух сокрушалась Аня.

– Да чхала я на всё! – плюнула Варвара.

– Ой! Марусёв! – шёпотом вскрикнула Аня. – Давай обойдём по другому этажу!

И она почти побежала к лестничной клетке, волоча за руку крупногабаритную Варвару, которая упиралась и «грохотала»:

– Да чхала я на него!

Марусёв, студент четвёртого курса музыкального факультета, был злой личностью училища. Это красивое, высокое, модное и броское воплощение себялюбия и цинизма очень нравилось девчонкам. Вероятно, ослеплённые яркой внешностью кумира, они не замечали его душевного уродства.

Варвара и Аня были оригиналками: они резко отличались от своих сверстниц внешними данными и к тому же не входили в толпу поклонниц «первого парня».

Именно поэтому Варвара и Аня стали для Марусёва самыми прекрасными… объектами для издевательств.

Аня ненавидела свою внешность.

«Одежонка серенька, волосёнки реденьки, – молча, по-старушечьи причитая, критиковала она себя, – да ещё этот нос для двоих рос, а мне одной достался… А созвучие имени и фамилии… Так и рифмуется: Чушкина Нюшка!» (Кстати, именно так и называл её Марусёв со своими приближёнными.)

Варвара к своей внешности относилась более терпимо.

– Шуба овечья, зато душа человечья! – мудро изрекала она.

Варвара и Аня не были подругами, но специфическое внимание Марусёва сблизило их. «Влюблённость» злого молодца «избранницы» переживали по-разному: Аня – со страхом, Варвара – с хладнокровностью скалы. «Чхала я на него!» – неизменно плевалась она.

Сей любовный треугольник напоминал равнобедренный. Марусёв «восседал» на вершине и своими «ядовитыми колючками» одинаково забрасывал что Варвару, что Аню. Отсутствие «чувств» с их стороны ещё сильнее раскаляло его страсть.

Фамилия Варвары и объём её тела не соответствовали друг другу, что являлось основным вдохновляющим фактором для Марусёвских фантазий.

Варвара железобетонно реагировала на жалкие потуги хамоватого парня. Чтобы «тронуть» Варварино сердце, Марусёву приходилось изощряться.

– Эй! Варька-Малышка! Когда окороками торговать начнёшь? – нарочно громко, чтобы всем было слышно, кричал он, намекая на её полные бёдра.

Варвара брезгливо выпячивала нижнюю губу и «уничтожала» противника: