– Кто это там булькает в помойном ведре? Неужели Маруськин?! А сказали, ты ядом захлебнулся. И какой идиот тебя откачал? Что-то харя у тебя очень зелёная и заплывшая. Если лопнешь, то, наверно, всю Московскую область отравишь.

И, царственно неся свои «окорока», Варвара гордо удалялась. Марусёв и компания ещё долго кипели и на все лады перемывали Варварины косточки.

Аня Чукина «развлекала» Марусёва по-другому.

Если Варвара всё-таки оставляла некоторую досаду в душе негодяя, то Аня приводила его в бешеный восторг и заряжала весёлым настроением на целый день.

Марусёву, словно вампиру, была нужна эта маленькая, нескладная, неказисто одетая девчонка с длинным носиком (этакая деревенская «нюшечка»).

(Кстати, фамилия Малышкина шла больше Ане, чем Варваре.)

Наглеца забавляло, как Аня, ссутулившись и втянув голову в плечи, буквально шарахалась от него и его дружков.

Сама Аня в эти минуты страстно ненавидела себя (и весь мир заодно), с одной стороны – за свою внешность, с другой – за собственное малодушие и трусость.

«Ну почему? Почему? Родители симпатичные, родственники тоже. А я!» – молча плакала она.

И вот наступил день, когда…

Варвара и Аня стояли за кулисами.

– Не дрейфь, Нюра! Сейчас мы им покажем, как нотки кукуют! – подбадривала Варвара полуживую напарницу.

Со сцены доносился слащаво-радостный голос конферансье, нагловатого красавца из старшекурсников-музыкантов (кстати, из окружения Марусёва).

– …Итак, открывает концерт новогодний сюрприз! – воскликнул ведущий.

– Вот здорово! Сначала какой-то сюрприз будет! – обрадовалась Варвара. – Есть время помыслить хорошими мыслями о жизненном смысле.

Варвара специально «заплела» слова, чтобы вернуть Аню из «другого измерения».

– Выступают дебютантки: Малышкина Варвара и Чукина Анна! – торжественно донеслось со сцены. – «Среди долины ровныя…»

Аня вздрогнула и вросла в пол, а Варвара гневно обиделась на конферансье:

– Вот отрава! Ну не гадёныш ли?! – и, вздохнув, добавила: – Пойдём, Нюрок, чхнём на них по разочку.

Не соображая, на кого предлагает «чхнуть» Варвара, Аня вышла на сцену и замерла: на неё уставился целый «миллион» пар глаз. Чтобы вывести несчастную из оцепенения, Варвара легонько и незаметно ущипнула её. Аня вздрогнула. Вероятно, это выглядело очень комично, так как по залу прошёлся смешок. Зрители зааплодировали, и Аня очнулась.

Варвара строго посмотрела на неё и бровями «дала отмашку»: три-четыре. Девчонки заиграли.

На третьем такте Варвара «споткнулась» и замолчала. По инструкции, сбившийся (если не сможет продолжить игру) должен досидеть до конца выступления. Но Варвара встала, с грохотом отодвинула стул, освобождая себе проход, и спокойно, вальяжно пошла за кулисы, «крякая» баяном в такт своим шагам.

– Бра-во! – словно камень, полетел на сцену счастливый выкрик Марусёва.

В ответ на него так и не взошедшая «звезда» (в лице Варвары) весьма театрально изобразила через плечо традиционное «Чхала я на тебя!» По «музыкальным» рядам прокатилась волна смеха.

Скрылась за кулисами Варвара в тот момент, когда Аня, с ужасом глядя ей вслед, «допискивала» (поскольку играла в высоком регистре) мелодию «до конца».

– Бис! Бис! Бис! – орала марусёвская банда, радуясь провалу.

Жалкий всхлип утопающей песни был похоронен в море вопля.

Аня попыталась взглянуть на происходящее трезвым взглядом и обнаружила, что её глаза расТРОились: один глаз заметил несчастно опущенную голову Преподавателя, второй пытался навести резкость на расплывшееся изображение зрителей, третий скользнул по первому ряду, где сидели коллеги Преподавателя и коллективно выражали всем своим видом: «Ну и ЧТО ты здесь выставил?!»

Ане стало жаль Преподавателя (ведь он просил «не подвести»).

И тут… С ней произошло невероятное.

«Ах, тебе БИС нужен? – мысленно крикнула она Марусёву – Так получай!»

Перескочив в средний регистр, Аня нарочито громко заиграла прерванную Варварой партию. Зал недоумённо затих.

А дальше… всё было, словно во сне.

Аня вдруг осознала, что играет песню, в которой двенадцать или тринадцать куплетов. Бывало, отец Ани, опрокинув пару стаканчиков в праздничный день, пел эту песню целиком, а закончив, всегда говорил: «Эх! Один куплет пропустил!»

И Аня, проиграв один куплет, заиграла второй. Играя второй, Аня вспомнила, что в песне говорилось что-то про красное солнышко, которое «взойдёт», и она, перескочив на октаву выше, утихомирила аккомпанемент и, мысленно представив свой деревенский рассвет, тоненько показала, как встаёт это самое солнышко.

Потом должна была «ударить непогодушка», и Аня так «врезала» по басам, что даже сама вздрогнула.

«Что же делать дальше?» – её мысли метались в поисках выхода, но пальцы были уже неуправляемы и сами мстительно «скакали» по трём октавам.