Я примостилась в одно из кресел, пытаясь хранить невозмутимость и готовясь не выказать своих чувств, как бы дело ни пошло. В конце концов, пока "Ковчег" не отбыл, любое решение капитана я могу обжаловать и непременно это сделаю, если он… Вот зараза.

Тюссан шагнул ко мне и, схватившись за подлокотники, присел на корточки и чуть наклонился так, что наши лица очутились напротив, а расстояние между моими коленями и его грудью исчислялось парой сантиметров.

— Госпожа Старостина, мои наблюдения показали, что в обществе Модификатов Вы ведете себя совершенно иначе, нежели в присутствии Естественных. Если мне это просто почудилось, то исправьте меня.

От наглого нарушения моего личного пространства и властной энергетики, прущей от Тюссана, меня мгновенно бросило в жар, но природа этого жара оказалась весьма неоднозначна — не гнев в чистом виде уж точно. Но время ли сейчас это анализировать? Золотистые глаза требовательно сверлили меня, вот только в поисках ответа на заданный вопрос или в ожидании реакции на свою явную провокацию — неизвестно. Был выбор: соврать, но могу утверждать на все сто, что капитан это с легкостью прочтет, или сказать правду. В обоих случаях это грозило вылиться в проблемы, так что, учитывая, что любая ложь всегда была мне поперек горла, я рискнула.

— Вам это не показалось, капитан. Но это изменение поведения имеет сугубо личностные корни и никак не повлияет на мою способность отлично выполнять должностные обязанности, — Вот же, ужас, я тараторю, как какая-то идиотка. Еще бы трястись и умолять начала. Но какой же он все-таки здоровенный, даже когда сидит вот так. Чувствовала себя в самой настоящей западне, так и хотелось чисто инстинктивно начать лягаться и вырываться, хотя он и пальцем не прикоснулся, но сознание бунтовало на первобытном уровне, отказываясь добровольно признать положение жертвы этого подобия хищника. На такую реакцию он рассчитывал?

— Госпожа Старостина, мне ли Вам объяснять, что нет неважных аспектов, когда дело касается чего-то столь масштабного и необратимого, как полет, подобный нашему. — Театральная пауза и почти удушающий визуальный контакт, сил и права разорвать который у меня точно нет.

Что, вот сейчас он и скажет, что могу убираться на Землю?

— Предлагаю Вам заняться решением сейчас, до того как все превратилось в проблему. — Он чуть передвинул руки на подлокотниках, и я невольно резко вдохнула, отвлекаясь на его широкие ладони с длинными "музыкальными", как ни странно, пальцами и улавливая его запах. Очень интересный у капитана парфюм. Не агрессивный, как большинство мужских ароматов, а, наоборот, какой-то еле уловимый, заставляющий принюхаться снова, чтобы разобрать все нюансы, и при этом неожиданно обволакивающий.

— Что Вы имеете в виду? — не желая показать слабость или неуместную заинтересованность совсем не тем, что нужно, вернулась к прямому контакту наших глаз. Странная радужка, чисто золотистая у зрачков и с множеством крапинок цвета шоколада ближе к краю, формирующих темное кольцо.

— Для начала — согласие на выяснение причин Вашей такой реакции на людей с разным генетическим статусом. — Тюссан наконец поднялся, и я, как могла, скрыла облегченный вздох.

— Посылаете меня к мозгоправу? — Черт, противно это, конечно, тем более что я прекрасно отдаю себе отчет в наличии и источнике затруднений, которым, собственно, сама и являюсь, но если так надо, чтобы сохранить свое место на "Ковчеге", то я готова.

— Нет, все не так радикально, — уголок рта Тюссана дернулся и приподнялся, а глаза прищурились. Он мне улыбнулся? Да ладно? — То есть, конечно, отправить Вас к профессионалу было бы правильно, но только в том случае, если бы я не ощущал вины за Ваше нынешнее поведение.

— Простите? — Что вообще происходит?

— Госпожа Старостина, могу я Вас называть "София"? — Нет, не можете, с чего бы это?

— Да, конечно, — вместо этого пробормотала я, наблюдая, как он величаво усаживается напротив.

— Итак, София, так уж вышло, что в нашу первую встречу я повел себя не слишком корректно. — О, так теперь именуют высокомерие, граничащее с откровенным хамством? — Теперь мне за это стыдно, и я отдаю себе отчет, что раздражение на сложившиеся обстоятельства, за которые Вы ни в коей мере не были ответственны, нисколько не оправдывает меня. Поэтому извиняюсь и предлагаю совершить… хм-м… некую перезагрузку наших неверно сложившихся взаимоотношений, что, видимо, и послужило для Вас причиной напряженности в общении с остальными Модификатами.

Я чуть не рассмеялась от облегчения и изумления одновременно. Безусловно, замечательно, что никто меня с корабля выкидывать не собирается, и приятно узнать, что капитан не ненавидит меня тайно и явно, но, черт возьми. Это никак не меняет понимания, каких все-таки размеров его эго. Он снова приписал единолично себе способность повлиять на мое отношение к Модификатам в целом. Ну еще бы, разве могло быть по-другому, он же себя сразу местным божеством окрестил. Но как бы там ни было, разубеждать его не входило в мои планы.