– Не говори так Боян, ты же не отрок малый и прекрасно понимаешь, что проливая кровь дружинников своих там за лесами и болотами, я мир в земле нашей стерегу. Коли есть в лесах тати, душегубы да воры, на то старшины городские и младшая дружина имеется, пусть уж за порядком в своих волостях сами смотрят, а вот за ворогом сильным я присмотрю и все напасти заранее отведу. Посему мы и порешили бить наших ворогов в их земле, а не ждать когда они жадностью своей обуянные придут наши городища жечь да грабить.

– Всё так, всё так - вздохнул старик - только вот и ты понять не можешь, что акромя тебя некому землёй править. Старшины да головы городские всё о себе да о родах своих думают, а о земле нашей им мысли не приходят, так как и земля то не их. Как пришли так и уйдут восвояси, коль беда начнется.

– Вот поэтому то я и лютую дед - я приобнял старика - не знаю что делать, я ведь не царь, я воин, и нет у меня в голове мыслей как заставить всех старшин служить себе. Я могу их купить, да только вряд ли это даст пользу, так как серебра у них тепереча более чем у их царя. Я могу попробовать их запугать, да только дружина моя не будет в распри между царем и старшинами городскими влазить, а коли не удержу дружину, то вои мои разбираться не будут, а порубят всех скопом да и делов то. Вот и приходится мне кровь малую пускать, да самых наглых на тот свет спроваживать.

– Не уводи дружинников с земли - тихо как будто от усталости молвил Боян - пусть в землю заморскую только пришлые вои идут, а дружину под рукой воеводы верного оставь.

– Так и зделаю, у меня уже пять сотен добровольцев от соседних родов набралось, а дружинников своих брать не буду, токмо охранную сотню заберу.

– Кого оставишь за себя?

– Радагаста оставлю, он человек правильный и сговориться с кем сможет, а с кем не сговориться, того головы лишит не задумываясь. А купить или запугать такого воеводу невозможно.

– Тогда накажи прямо сейчас что бы Радагаст всех людишек буссовых, что в Смолянке сидят в Данапрас выселил. Там Цветана сидит, вот пусть её родовичи туда и уезжают.

– Что бузят?

– Не то слово, за спиной воеводы Смолянского зговор с аланскими вождями учиняют, железо твое вывозят безпошлинно, да и нет веры им, что городище отобьют коль ворог пожалует.

Накажу, сослать их в городища разные, а самых неспокойных с собой в поход заберу.

Раздав всем доверенным лицам задачи и распределив зоны ответственности я дождался прибытия трех десятков дружинников со Смолянки, собрал свою сотню, и на конях спустился к Риге. Где меня ждали готовые к походу добровольцы. А добровольцами оказались именно те, у кого в заднице шило, те, кого потом назовут людьми длинной воли. Держать таких воинов без войны очень опасно, если у них нет приключений на заднее место, то эти товарищи приключения найдут себе сами. Они опасны в мирной жизни для граждан собственной страны, а вот в военное время они незаменимы как кислород для огня. Именно на пассионариях держится моральный дух дружины, и если в вашей дружине нет хотя бы десяток пассионарно настроенных личностей, то ваше дело швах.

Я распределил на каждый корабль по 35-40 человек и через две седмицы мои десять кораблей медленно вышли в Рижский залив.

Пройдя солеваренный остров корабли опустили по сигналу паруса. Я вскочил на нос корабля и поднял руки к небу.

– Чернобог, позволь нам свершить задуманное и наказать кичливых ромеев, сделай наш поход спокойным, что-бы волны морские не топили наши корабли и солнце не пряталось в густом тумане, сбивая с пути смелых ратников, прими в дар наши жертвы.

Я кивнул головой и на каждом корабле тут же схватили самых паккостных заговорщиков, что подбивали людей на бунт в Полоцке, е еще десятков Смоленских старшин.

Быстрыми движениями мои воины перерезали ножами предателям горло и побросали тела в море.

– Вы вои смолянские следите за каждым своим шагом и за каждым словом - я крикнул так громко, что бы на всех кораблях слышно было.

– Ибо нам еще в путь долгий идти, и коли деяния ваши покажутся мне нечестивыми, то пойдете на дно в царство Чернобога. За поведение ваше и думки нечестивые, за то что сговор в Смолянке противу царя своего удумать решили, я лишаю вас доли в добыче, и за каждый учиняю пригляд. Вину свою кровью искупить должны, тогда и поговорим о будущем вашем.

Новый поход начался вполне удачно, зарождающийся бунт подавлен, самые неуправляемые воины убраны из царства, все недруги получили последнее китайское предупреждение, по крайней мере я так надеюсь. Да и Радогаст, тот мужик непростой, он грабить земли не даст, и ни один корабль без досмотра более не выпустит, хоть тут я спокоен. Я вообще мне нужно подумать не просто о сторожевой службе, а о настоящей таможенной. Что бы ни один хапуга не имел возможность вывозить кораблями железо без моего дозволения и уплаты надлежащих налогов. А то закон то я придумал, и даже пошлины торговые установил, а вот как это всё контролировать и собирать я не придумал, вот и воруют собаки женского пола, найдя лазейку в законодательстве.

Мои корабли подняв огромные треугольные паруса пошли на юго-запад к Датским проливам, где должен собираться флот северных конунгов для похода к царю вандалов Гейзериху. Мы целенаправленно шли вдоль Руяна, что бы показать силу флота, а заодно и добровольцев с собой зазвать. Как ни странно, но Святозар встретил мой флот без раздражения и даже отпустил четыре корабля с добровольцами в поход. Хотя конечно я видел, что этот поход Руянцам уж точно не нужен, но вот то, что огромный флот северных конунгов и ярлов сваливает с моря, это Святозар оценил, и пользу для себя сразу просчитал. Не факт, что даже половина этих кораблей и дружинников назад вернутся, а сейчас можно окончательно ютландские проливы почистить. Я в принципе именно для этого и шел через Руян, что бы показать местным жрецам, что пора приступать к более решительной внешней политике, и пользоваться положением. А то сидят, ждут черти знает что. Нужно додавливать бошей и саксов, а даже окончательно закрепится в землях бывших бургундских конунгов. Мне очень нужно, что бы руянци направили всю свою политику именно за запад, а не на север. Так, что пусть дерзают.