Так началась моя трудовая деятельность. Работа была тяжёлой, работали по восемь часов, а вечером дорабатывали, восстанавливали народное хозяйство, фонд обороны и за эту работу нам не платили. Да и вообще денег не получали, а зерно, гаолян или чумизу, иногда кукурузу в соответствии с рабочим разрядом. Этого зерна хватало на одну неделю, а остальные дни кормились за счёт продажи дров и сена. Отец работал на своих лошадях, возил дрова, сено, иногда со станции груз, этим и существовали.

К концу 1947 года стало совсем голодно и отец решил переехать в район Таогена18, заниматься сельским хозяйством, а зимой возить лес из тайги. Я с семьёй остался один, у нас как раз родилась Лиза.

С рождением Лизы была связана небольшая история. У нас было боевое оружие и мы часто выезжали на охоту. Фиса должна была вот-вот родить, мы с нетерпением ждали ребенка и хотелось добыть мяса, так как его уже почти не было. Нас, охотников, собралось человека четыре и верхом на лошадях мы отправились на охоту. Доехали до реки Ял, время было в последних числах сентября – начале октября, река еще не замёрзла и мы перебирались через неё вброд. Но одна из глубоких проток уже замёрзла и мы, спешившись с лошадей, попробовали перейти по льду, он был достаточно толст. Все переехали благополучно, а моя рыжуха провалилась во льду, и я, в чём был, рухнул с ней в воду. Лошадь билась от испуга, лёд ломался, я отпустил поводья и она далее сама добралась до берега, вымочив продовольствие и седло, а я выплыл с винтовкой и патронташем в козлиной дошке19, весь мокрый, мороз был уже приличный и надо было срочно обсушиться.

Где-то с километр от берега стояла фанза20 какого-то китайца – огородника. Мы попросились к хозяину обсушиться, заодно и попить чая. Не успели просушиться, как на хребте большой сопки показалась конница человек пятьдесят и больше, это были конфудюны, они тоже держали направление к фанзе и нам немедленно надо было сматываться, иначе беды было не избежать. Мы быстро собрались и скрылись в густых зарослях мелкого дубняка, сквозь прогалины было видно как конница проехала, не заметив нас.

Конфудюны после войны зверствовали и небольшими отрядами грабили население, особенно им не нравились русские, так как они поддерживали политику и сторону Чан Кай-ши21 и если бы мы попали к ним, то не миновали бы расправы.

Охотились мы около недели, в первый же день я убил здорового гурана22, но с голодухи мы съели его за один вечер, так как другого продовольствия, кроме чумизы23, у нас не было. Дальнейшая охота была неудачной и за неделю мы убили всего пять коз, надо было возвращаться домой. Обратно мы поехали чольской дорогой и попали прямо на станцию Чжаланьтунь.

Мне сообщили, что у меня родился сын, я был очень рад и впервые почувствовал, что стал отцом. Ребята подтрунивали надо мной, называли меня папашей. Я уже представил маленького человечка, завёрнутого в одеяльце и гадал на кого он похож. Всё было необычно, я беспокоился за Фису, как у неё прошли роды, так как врачей поблизости не было и роды проходили с помощью бабушки. Принимали ребёнка опять же дед Пармен с бабкой Бутиной, но по каким-то причинам они допустили ошибку и решили, что родился мальчик, которого я уже хотел назвать Костей. Это смешно, но факт остаётся фактом. Когда мы уже добрались до дома и расседлали коней, я бросился смотреть сына, но тут кто-то сказал, что это не сын, а дочь. Я немного охладел, но делать было нечего, девочка, так девочка – тоже человек. К тому же больше меня беспокоило не кто родился, а все ли здоровы. Только иногда подсмеивались над дедом и бабой за их определение, что до старости не научились отличать мальчика от девочки.

Через месяц дочку крестили в церкви и дали ей имя по календарю – Елизавета, а заодно получилось, в честь бабушки – Елизаветы Константиновны Эповой. Так нас стало трое.

Время было тяжёлое, бедное, не во что было пеленать, пришлось рвать старые платьица матери, кое-что выделила бабушка Зина. Вот так незаметно росла наша дочка Лиза, кругленькая на личико и вообще, немного кривоноженькая и очень забавная, но на редкость спокойная, не вредная, не плаксивая, ела всё, хорошенькая и радовала нас – родителей. Ходить она начала в семь месяцев, а к году уже говорила. Слова выговаривала чисто и отчётливо, в три года знала буквы, читала букварь, пела песни и читала стишки, словом развивалась как нормальный ребёнок.

Помню, как я возвращался с работы всегда очень усталый и задымлённый в кузнице и маленькая Лиза встречала меня, усталость сразу снимало рукой. Я брал её на руки, такую маленькую и пухленькую и целовал, куда только удавалось, тискал её и не хотел выпускать из рук. Она лепетала и я уже заранее знал, что приготовлено на обед или ужин. Еда была одна – тапинзы24 из кукурузной муки и каша гаолян, всё жесткое и невкусное, но с голоду и этого не хватало досыта, про жиры не было и помину, а хлеба мы не ели года два-три, изредка пекли блины из чумизной или гречневой муки, печёные на бобовом масле.

Перед тем, как мои родные уехали в Таоген, с нами приключилась одна беда и опять из-за голода. Мы с братом Толей познакомились с одним коммерсантом-китайцем, он скупал скот, а мы его забивали и он продавал мясо и вновь покупал скот и так далее, доходы у него были немалые. Нам он платил за работу отдавая все внутренности, голову, ноги и немного мяса, за счёт этого мы стали немного лучше питаться, мясо – основной питательный продукт и хоть плохо было с хлебом, зато мясо поддерживало существование нашей семьи из восьми человек.