Шрифт:
Поставьте галочку напротив того, от чего вы намерены отказаться.
Составьте на отдельном листе список того, что вы хотите начать делать прямо сейчас, чтобы укрепить свои слабые места. И укажите, когда вы собираетесь начать что-то предпринимать.
Я уверен, что вы сделаете первый шаг.
Последнее замечание. Мне повезло познакомиться с довольно большим количеством людей, которые реально изменили свои коммуникационные возможности. Некоторые успешно прошли терапию. И все они, без исключения, уже многое изменили в своей жизни, чтобы закрепить более легкую и свободную речь.
Помните: если вы хотите, чтобы в вашем кольце был камень большего размера, вам нужно поменять оправу.
Когда ты не как все
В начале 70-х мы с женой провели две недели, полные приключений, в Марокко. На третий день поездки мы оказались в маленьком городке Чечауно, расположенном в горах. После завтрака мы отправились на экскурсию в медину – арабский квартал – с 12-летним мальчиком, который взял над нами шефство, став нашим «официальным» гидом. Когда мы шли по узким выбеленным улицам, мы увидели группу маленьких девочек, направлявшихся в школу. Какое-то время мы шли вместе с ними, и я получил прекрасную возможность попрактиковаться во французском языке. Для меня, как и всегда, пообщаться с людьми другой культуры и поговорить на их родном языке было очень интересным и полезным делом.
Оказалось, что мы с девочками легко понимаем друг друга, и я подумал, что неплохо было бы повеселиться, сыграв с ними в игру, которой я научился много лет назад у старого друга нашей семьи.
«У меня мышка в кармане», – сказал я им, засовывая руку в карман и вынимая ее слегка сжатой в кулак, как если бы у меня там действительно была мышь.
«Послушайте, она сейчас заговорит». В этот момент, так же как наш друг всегда и делал, я несколько раз сложил вместе и разъединил ладони, издавая тем самым писклявый звук. Затем я показал оба кулака. «В какой руке мышка?» – спросил я одну из девочек. Она показала на один из кулаков.
«Нет, – сказал я, – не там», – и раскрыл кулак, чтобы показать, что он пустой. Затем сжал оба кулака опять.
«Где мышка теперь?»
Маленькая девочка указала на другой кулак.
Я притворился, что перекладываю мышь из руки в руку, а затем открыл кулак, в котором как бы первоначально находилась мышь, чтобы показать, что и он пустой.
«Нет, ее там нет».
«Она в другой руке, – закричала маленькая девочка, – открой другую руку!»
Опять я показал это шоу с предполагаемым перекладыванием мыши и раскрыл кулак, из которого «переложил» мышь. «Нет, ее там нет», – сказал я, показывая девочкам пустую ладонь. Они подумали, что поймали меня. «Она в другой руке», – сказали они возбужденно.
В этот момент я развел обе руки и одновременно раскрыл их, чтобы показать, что они обе пусты.
«Она исчезла».
Девочки застыли. Мышки нет.
Наступил кульминационный момент моего трюка. Когда я был ребенком, наш друг в этот момент наклонялся к моему уху и говорил: «Вот она. Она была в твоем ухе». Он обхватывал мое ухо рукой и притворялся, что вытаскивает что-то оттуда. Затем складывал ладони вместе, чтобы показать, что мышь снова находится в его руках в полной безопасности.
«Ах, вот она где!» – сказал я и потянулся к уху ближайшей девочки. Она испуганно отскочила назад. Затем все дети бросились бежать от меня, и мгновенно я оказался один.
Их реакция изумила меня, и мое сердце бешено забилось. Люди, с которыми у меня только что был близкий контакт, в ужасе убежали от меня. Я почувствовал себя как прокаженный.
Стараясь изо всех сил не показать мое смущение, я продолжал игру и снова поскрипывал руками, показывая, что мышка снова спрятана у меня в ладонях.
Девочки продолжали наблюдать за мной, но с безопасного расстояния. Потом, одна за другой они направились в школу, а Дорис, я и наш маленький гид продолжили экскурсию по медине.
Я был расстроен случившимся и переживал по этому поводу несколько дней. Это не поддавалось разумному объяснению. Казалось, что само по себе событие не должно иметь такого значения. Однако я сильно мучился и не мог выйти из этого состояния. Отчего моя реакция оказалась такой продолжительной и острой? Какое вообще значение имел для меня этот случай?
Что-то меня заинтриговало. Чувства были знакомы. Я уже испытывал их раньше. Но где?
О да, я вспомнил. Я испытывал их всегда, когда у меня случался длинный речевой ступор и люди смотрели на меня удивленно. Я мог быть в школе или в любой другой речевой ситуации. Я зажимался, не мог говорить и после этого бывал расстроен по нескольку дней, потому что думал, что показал себя странным человеком. Те чувства были такие же. Однако тот случай в Чечауне был никак не связан с заиканием. Но если не заикание меня расстроило, то что?