–  Познакомишь? – Заинтересовался Федор.

–  Лет через десять. – Неохотно кивнул я.

–  А что так?

–  В башню после свадьбы посадить хочу. Так что пусть не привыкает к встречам с новыми людьми. – Строго произнес я. – Фото ее показать?

–  Давай, - подтянулся Федор на своем кресле поближе к экрану.

–  На рамку прицела не обращай внимание, так просто лучше видно…

– Ага-ага… Так это же Ника, - удивленно произнес брат, стоило получить и распаковать отправленный ему архив. – Как ее фамилия-то была. Еремеева! –

Вспомнил он.

–  Последнюю неделю Еремеева, - проворчал я.

– Она согласилась сменить фамилию? – сосредоточено рассматривая фото,

спросил он для поддержания разговора.

–  Она вообще об этом не знает и знать не должна.

Федор удивленно покосился в видеокамеру.

–  Нечего вмешивать во взвешенное мужское решение постороннее мнение! –

Наставительно произнес я.

–  Так а свадьбу как проводить?

–  Как-как. . Когда-нибудь потом, - пожал я плечом. – Отец согласится, подпись я ее знаю. Зачем волновать человека?

Брат нахмурился.

– Будет удобный случай и хорошее настроение, все ей расскажу, - пообещал я.

– С другой стороны, - прикусив губу, вслух поразмыслил брат. – Если разойдетесь, то никакого стресса.

–  Вот! Одни плюсы. – Согласился я с ним.

Только не разойдемся, нет.

– Слушай… Это все потому, что она тебе жизнь спасла? – Посмотрел он внимательно и очень серьезно.

–  Да что опять-то, - досадливо поморщился я.

–  Увидел в Москве, стало совестно. Она, я слышал, потеряла дар Целителя.

–  Федор…

–  Может, проще откупиться?

–  Да с чего ты вообще взял, - поднял я ладонь, останавливая его.

–  С того, что две недели назад у тебя была Лена. – Отметил он наблюдательно.

–  Расстались, - подытожил, не распространяясь, я те отношения.

–  А две недели спустя ты уже готов жениться, - продолжил, проигнорировав, он так же сосредоточенно. – Вы не гуляли, не ходили по парку, ты не дарил ей цветы.

–  Дарил! – Возмутился я, припомнив букет с розами.

Там, правда, был металлический прут внутри…

–  И по парку ходили!

Под конвоем городовых.

–  Вы максимум падали из одного самолета, виной чему была она, - завершил он констатировать. – Где тут высокие чувства, Максим?

–  Они есть, - упорствовал я.

Брат отклонился на кресло, оперся локтями на подлокотники, сцепив ладони перед собой и скептически посмотрел в мою сторону.

У Федора, несмотря на возраст, были как-то и чувства – пусть и безответные, и первая влюбленность. Оттого понятно желание обнаружить эти чувства у меня.

–  Ты хочешь отдать ей свою фамилию, капиталы и влияние. – Мудро смотрел на меня младший брат. – А я не вижу, за что.

–  Ее талант Целителя был завязан на меня, - под его укоряющим взглядом, всетаки произнес я.

– Все-таки чувство вины, - с досадой поморщился Федор, прикрыв глаза ладонью.

–  И теперь ее талант снова есть, - заверил я.

Пальцы на руке Федора чуть разомкнулись, чтобы дать пространство удивлению в его взгляде.

– Даже сильнее, чем был раньше. – Поделился я и с улыбкой слегка растерянно повел руками. – Она меня любит. Может ничего не говорить. Может даже пытаться убить и подвесить за ноги над дорогой. Хотя последнее, конечно, перебор, - с осуждением отметил я.

–  А ты – ее? – Не теряя удивления, уже с интересом уточнил Федор.

–  Вот Нике сложнее, да. – Посочувствовал я ей. – Никогда не знаешь, насколько все взаимно.

–  Максим! – Елозил он от любопытства на месте.

–  Меня еще никогда так не любили, чтобы даже подумать от такого отказаться.

–  Хватит увиливать.

–  Да я даже ей ничего не сказал, а ты тут настаиваешь на признании в прямом эфире, - укорил я его. – Вот подслушивает нас сейчас седовласый мытарь из княжеских, и слезинку от умиления платочком утирает.

–  Не подслушивает, - отмахнулся Федор. – В мой канал и комнату никто влезть не может.

–  Значит, люблю, - выдал я стратегическую информацию. – Оказывается, недели для этого вполне достаточно, - задумчиво покачал я носком ботинка.

Если в этой неделе есть достаточно взрывов, покушений, падений на самолете и спасений жизни.

Федор светло улыбнулся и растекся расслабленно по креслу.

– Характеры, конечно, надо еще притирать, но десять лет в башне – это десять лет в башне. – Мудро отметил я.