Богоизбранный… Не будет ли неразумно и наивно полагать, что один человек мог так долго вводить в заблуждение столь блистательных ученых с совершенно разными характерами и судьбами?

Архимандрит Феофаний, радея о своем протеже, представил его двум влиятельным при дворе дамам, великим княгиням Милице и Анастасии, дочерям короля Черногории, женам великого князя Петра Николаевича и князя Романовского, герцога Лихтенбергского. Знакомство лицом к лицу с «черногорками», чья крайняя религиозность зиждилась исключительно на разнообразных суевериях, стало решающим в судьбе «старца» [43] . «Как можно верить суждениям женщин, вертящих столы, чтобы воскресить усопших близких?» – вопрошали в салонах Санкт-Петербурга. Тем не менее сестры, приближенные к царице, в 1905 году представили Распутина семье Николая II. Императрица была крайне озабочена болезнью сына. В надежде излечить его от гемофилии [44] , она обращалась ко всем медикам, знахарям, целителям и чудотворцам, каких можно было найти в стране. После одного случая обострения, которое было купировано Распутиным (он прикладывал к ранам маленького Алексея кору дуба и громко читал молитвы), Александра Федоровна уверилась, что Григорий сможет спасти ребенка. В октябре 1906 года она умолила его поселиться в Царском Селе подле них, невзирая на все пересуды. Вокруг твердили, что Распутин играет с сердцем любящей матери, чтобы достичь своих целей…

Фрейлина и доверенное лицо императрицы Анна Вырубова стала самой верной последовательницей «старца». Ее сестра в 1908 году вышла замуж за Александра фон Пистолькорса, сводного брата Натали. Вырубова, будучи человеком набожным, суеверным, эмоционально неустойчивым, стала для Распутина легкой добычей, его поклонницей, преданной ему душой и телом. Несколько лет с помощью Вырубовой ему удавалось манипулировать царицей. Молодая женщина доверяла Распутину «самые интимные тайны монархов, и именно она помогала ему постоянно вмешиваться в государственные дела» [45] . Другим драгоценным помощником стал целитель, врач тибетской медицины Петр Бадмаев, которого Григорий использовал, чтобы проникнуть в самые разные круги общества Санкт-Петербурга. Монгол, как называли Бадмаева, поставлял русской аристократии под видом лекарственных трав разнообразные наркотики и афродизиаки самого сомнительного свойства; но названия, которые он давал своим снадобьям – Тибетский Эликсир, Эссенция Черного лотоса, Пудра Нефертити и тому подобное, – отвечали тяге его высокородных клиентов ко всему таинственному, и вскоре он стал при дворе незаменим. Распутин, которого теперь называли «крестьянский канцлер» и «царь над царями», достиг своей цели: он управлял поступками и мыслями верхушки российского общества.

Многие, в том числе и великий князь Дмитрий Павлович, сводный брат Натали, пытались предостеречь Николая II и его супругу; но все усилия были тщетны. Александра Федоровна при малейшей неприятности сразу обращалась к старцу и слушала только его советы. А он везде похвалялся своим влиянием на нее. Естественно, что такие привилегии вызывали невероятную зависть, не говоря уже о революционной пропаганде, активно использующей всеобщее негодование.

Что касается родителей Натали, то их связь с Распутиным остается загадкой. Семьдесят лет спустя княгиня Ирэн Палей заявляет, что ее отец был очень удручен властью старца над императрицей. «Я хочу подчеркнуть, что он никогда не переступал порога нашего дома. Я видела его только один раз у постели Ани Вырубовой» [46] . Напротив, княгиня Стефания Долгорукая, известная мемуаристка, правдиво описавшая царскую Россию до революции, пишет в своих воспоминаниях, что «госпожа Вырубова и Распутин были очень благосклонны к великому князю Павлу и его жене. O tempora! O mores!» [47] Однако несомненно и то, что в течение месяцев, предшествовавших падению монархии, отец Натали делал все возможное – мы настаиваем на этом, – чтобы разоблачить перед племянником преступления Распутина.

По истечении десяти дней великий князь Павел должен был покинуть Крым, поскольку его ожидало назначение командующим Гвардейским корпусом. Семья сопровождала его. Можно сказать, что для Натали это путешествие в неизвестность стало концом счастливого детства – она понимала, что отец с братом опять надолго покинут их, чтобы противостоять новым опасностям. На обратном пути, 14 ноября 1916 года, в Киеве, они были в числе восьмидесяти приглашенных на торжественном обеде по случаю юбилея императрицы-матери Марии Федоровны, вдовы Александра III с 1894 года. В последний раз вся семья собиралась вместе. На следующий день после этой встречи близкие Павла решили, что он, как старший в семье, должен был образумить царя. И в самом деле, каждый день приносил новые тревожные признаки упадка. Народ открыто выказывал приверженность революционным идеям, имя Керенского [48] было для всех символом надежды и благих перемен. Великий князь Александр Михайлович, генерал-инспектор авиации, говорил, что Распутин, чья власть тогда была невероятной [49] , был причиной всех бедствий. Для революционеров старец стал прекрасным предлогом, чтобы дискредитировать монархию.

Вдалеке от этих бурь княгиня Палей с тремя детьми устраивали у себя роскошный чайный прием для императорской семьи. «Наш прекрасный повар приготовил по этому случаю сотню видов сэндвичей и пирожных в маленьких печках, установленных специально для этого. А мы с Владимиром пытались найти редкие тогда конфеты и фрукты, – читаем мы в “Воспоминаниях о России” [50] . – Владимир, как всегда, был душой общества и придумывал разные маленькие забавы и игры. Не чувствовалось ни малейшего смущения или напряжения. Дети кричали и смеялись, и милый цесаревич, кажется, невероятно веселился. Но его родители к семи часам вечера выглядели так, будто несли на себе страдания всего мира». Натали еще не знала, что больше никогда не увидит царскую семью.

Великий князь Павел не забыл своего обещания. 3 декабря, в семнадцать часов, он пошел к Николаю II, и в течение двух часов говорил с ним, пытаясь предостеречь против опасностей, грозящих династии. Тщетно. Царь отказывался вводить конституцию, чего хотели даже члены его собственной семьи. Наконец, когда отец Натали заговорил с императором и его супругой о роковом влиянии старца, его прервала императрица. «Она говорила долго и с чувством, приложив руку к груди, словно у нее болело сердце. Для нее Распутин был только жертвой завистников, жаждавших занять его место. Это был друг, молившийся Богу о ней и ее детях (…). Итак, миссия великого князя полностью провалилась, поскольку он получил решительный отказ по всем пунктам» [51] .

Слепота императорской четы и уверенность некоторых влиятельных людей в царском окружении в том, что Распутин был немецким агентом [52] , послужили причиной убийства Распутина в Юсуповском дворце [53] , в котором главную роль сыграли кузен и сводный брат Натали. Многие считают именно это событие истинным началом революции.

В самый разгар этой бури в стране оставались еще люди, отчаянно пытавшиеся спасти свою родину. «Всякая надежда открыть глаза монархов на происходящее была оставлена. Какое еще средство оставалось, чтобы избавить Россию от ее злого гения? Этот вопрос задавали себе, кроме меня, великий князь Дмитрий и депутат Думы Пуришкевич, – пишет князь Феликс Юсупов. – Еще не обсуждая этого, мы все трое пришли к одному убеждению: Распутин должен исчезнуть, даже если придется его уничтожить» [54] . С тех пор молодой человек и его товарищи стали тщательно готовить исполнение своего плана. Для начала нужно было, чтобы Феликс вошел в окружение старца и стал его другом – а подозрительность Распутина была притчей во языцех, – чтобы иметь точное представление о его притязаниях. Великий князь Дмитрий был ему постоянной опорой – заклятый враг Распутина, он был убежден, что исчезновение старца укрепит императорскую власть.

«Никому в юности не было дано больше, его ждала легкая и блестящая жизнь… – пишет о своем брате Дмитрии великая княжна Мария. – Наследник огромного состояния, освобожденный от каких-либо обязательств, наделенный физической красотой и необычайным обаянием, он был любимцем царя. Еще до окончания обучения и вступления в конную гвардию он был самым известным в Европе молодым принцем (…). Его путь был усыпан розами, он был всеми обласкан и любим. Его будущее казалось даже чересчур блистательным, и, размышляя о том, что готовит ему судьба, наш отец озабоченно качал головой» [55] .