— Рейв, — недоверчиво произнесла я, — ты какой ноктюрн имеешь в виду, скажи, пожалуйста?

Некромант широко улыбнулся. Его глаза сверкали таким темным мистическим светом, что по спине прокатилась волна мурашек. Под кожу брызнули колючие искры, и, кажется, каждый крохотный волосок на теле встал дыбом.

— Уверен, тебе понравится, — шепнул он, вдруг на короткий миг прижав меня ближе и едва заметно коснувшись губами уха.

Нет, ну этого просто не могло быть. Просто потому что не могло быть никогда.

— Рейв, ты собираешься играть прямо сейчас? Когда вокруг столько народа, и только для того, чтобы меня развлечь?

Мужчина улыбнулся.

— Мне плевать на них. Лишь бы ты улыбнулась.

Некромант отвернулся, даже не представляя, что в этот самый момент от его слов у меня едва не разорвалось сердце. Рейв же неторопливо направился через весь зал к музыкантам.

Толпа гостей за столом с любопытством зашепталась. Его странное поведение не укрылось ни от кого.

— Граф Эридан, что вы задумали? — бросил король, явно снедаемый любопытством.

Мужчина обернулся и с легким поклоном ответил:

— Ваше величество, если позволите, я сыграю вам одну композицию, — в этот момент он бросил на меня пронзительный взгляд сквозь пространство. Десяток метров, которые уже разделяли нас, лишь усилили эффект следующей фразы, которую он говорил словно только для меня одной: — Эту композицию придумал я сам.

Кажется, все. Сердце не разорвалось, но остановилось. Насовсем.

Он же лжет, правда?.. Хочет удивить меня или напугать.

— О! Это будет великолепным подарком! — воскликнул король, хлопнув в ладоши.

По этому молчаливому приказу музыканты, что играли на инструментах, тут же отошли от своих мест. Пианист послушно встал, уступая стул Рейву.

Мужчина сел и уверенно расположил длинные пальцы на клавишах. Так, словно играл всю жизнь.

Зал затих. А в следующую секунду музыка полилась рекой. Сперва неторопливо и тихо, затем все громче. Она проникала внутрь меня, отражалась в легких, смешивалась с кровью. С каждым мгновением все больше казалось, что я дышу этой мелодией и чувствую вокруг только ее.

Никогда не слышала ничего подобного. И, готова поспорить, никто из присутствующих тоже. Да что там — вряд ли хоть кто-нибудь во всем королевстве слышал хоть что-нибудь, что могло бы сравниться с этим. Ведь вместе с аккордами, льющимися с белых клавиш, в зале вокруг начинала оживать Тьма.

С каждым витком мелодии в зале становилось все темнее. Сперва портьеры на окнах сами собой задвинулись, будто от порыва ураганного ветра. Затем волшебные светильники ни с того ни с сего начали гаснуть.

Вскоре все вокруг погрузилось в кромешную тьму. Люди, сидящие за столом, и те, которые еще совсем недавно танцевали вместе с нами, нервно молчали, точно так же впитывая этот странный пронзительный мотив. Не смея шелохнуться или произнести хоть слово.

Кажется, даже король потихоньку начал ощущать, что вокруг происходит нечто ненормальное. Придворные маги напряглись за королевскими тронами. Они в непонимании озирались по сторонам, наблюдая, как сгущается сумеречная магия.

А я прикрыла глаза, осматривая окружающее иным, темным зрением. И то, что предстало моим глазам, повергло меня в дикий первобытный восторг.

Это и правда был ноктюрн мертвых…

И уже не нужно было обладать особым зрением, чтобы увидеть их.

Над блестящим от воска полом кружили белесые тени, духи. Будто в один миг кто-то открыл врата в Сумерки. Будто с десяток некромантов-магистров явились на кладбище, проводя совместный ритуал спиритизма.

Вот только тут не было магистров. Не было ритуала. Никто не читал ни одного заклятья, способного призвать неупокоенную душу.

Был лишь один Рейв и его ноктюрн.

Ноктюрн короля мертвых…

Все четче становились образы, все ярче мертвые лица. Музыка продолжала литься, словно лунный свет, под которым неживые начали танцевать.

Вот девушка в длинном белом платье. Может, когда-то оно было совсем другого цвета, но сейчас ее призрак был способен передать лишь оттенок пепла. Рваные лоскуты свисают с юбки. У нее трупные пятна на руках и лице. А изо рта вывалился сгнивший язык.

Но это лишь мгновение. Вот девушка сделала оборот в танце, и ее облик снова стал человеческим. Исчезли страшные повреждения. Платье обрело былую пышность и целостность. Только сама его хозяйка не улыбалась.