Любящая доброта – не единственное качество, которое можно развивать. Мы можем развить любое качество ума. Большинство из нас усиливают свой страх и гнев, постоянно привязываясь к содержимому ума, как если бы оно было тождественно нашей сущности. Действительно, без практики не продвинуться вперёд, и мы выращиваем свой страх до пугающих размеров. Практика зависти или страха способствует тому, что негодование и обида возникают в нас снова и снова. Практика любящей доброты приводит к тому, что мы укрепляемся в милосердии и осознанности, учимся освобождаться от препятствий на пути к сердцу – от корыстных интересов, страха, переживания отделённости, от оценивания, которые не позволяют нам напрямую соприкасаться с тайной.

В приобретённой структуре ума присутствует мыслеформа, носящая имя «Я», и мыслеформа, носящая имя «Ты», но на самом деле есть лишь гул бытия, таковость. И мы полагаем, что можем оценить различие между ними. Вот она, сущность мышления! Для оценивающего ума, этого холодного судьи, всё предстаёт как «другой», в том числе и он сам, и чем больше он осуждает других, тем больше будет осуждать самого себя. Отсюда черпают свою целительную силу слова Иисуса: «Не судите, да не судимы будете».

Милосердие – это противоположность осуждения. Это сердечная открытость, а не бездумное отгораживание. Милосердие усиливает интуицию момента. Оно является сущностью ответственности, обширной почвой, которая позволяет нам откликаться на жизнь, в отличие от узкого выступа реагирования, ограничивающего её. Милосердие объединяет; осуждение разделяет. Милосердие – это голос единства, голос нашей «природной доброты». Осуждение – это холодный ветер, носящийся в бездне между сердцем и умом. Когда присутствует милосердие, вы не осуждаете себя за его отсутствие. Оно открыто даже для нашей закрытости. Осуждение относится ко всему с равной жестокостью. Осуждение ранит; милосердие исцеляет.

Некоторые понимают милосердие как жалость, но жалость порождается страхом – жалость хочет не переживать чужую или собственную боль. Когда мы прикасаемся к боли со страхом, то речь идёт о жалости. Когда мы боимся своей собственной боли, мы испытываем жалость к себе. Но когда мы прикасаемся к боли с любовью – мы проявляем милосердие. Милосердие является благословением. Жалость – препятствием.

Мы учимся проявлять любовь, наблюдая за тем, как в нас мало любви. Осознавая те особенности страха и гнева, которые порождают боль, и проживая невыносимую замкнутость ума и тела, мы созерцаем, как затемняется наша естественная свобода. Исследуя области ума, наполненные обидой и виной, а также момент разделённости с другими и с нашей собственной глубочайшей природой, мы ощущаем, что практика движется «в правильном русле».

Медитацию следует начинать с заботливого обращения к самому себе с пожеланием благополучия, которое выражается в словах: «Пусть я буду счастлив», «Пусть я буду свободен от страдания». Поначалу эти слова могут произноситься во многом механистически, как слова – и ничего больше. На начальном этапе они могут восприниматься с привычной безжалостностью, порождаемой чувствами неудовлетворённости и неполноценности: «Что это, как не самоуспокоение, это настоящее бегство от реальности!» Когда мы впервые пытаемся проявить любовь по отношению к себе, на первый план часто выходит мысль о том, что мы этого не заслуживаем. Может заявить о себе наша повседневная боль, разнообразными аргументами пытаясь убедить нас не идти вглубь. Страх отвлекает от исследования, мешает отпускать, рассеивает целительный покой. Эти доводы возникают из-за моментов обусловленности, которые являются ценнейшими объектами для наблюдения. Они обращают наше внимание на многое из того, что не позволяет нам увидеть совершенство, сияние настоящего. Из-за привязанности к таким жёстким структурам ума мы теряем чувствительность к собственной красоте; привязанность пытается убедить нас в нашей неполноценности. В том, что мы не способны «прозреть». Эта привязанность убеждает нас, что мы фрагментарные существа и что мы навсегда останемся такими. Мы поощряли эти болезненные мысли и непрестанно способствовали их укоренению. Теперь мы развиваем качества, которые устранят эту боль. Мы открываемся для гораздо более плодотворных форм сознания, чем могут допустить наши негативные искажения. Природа этих положительных качеств такова, что они естественным образом, в силу самого своего присутствия, вытесняют менее достойные энергии.

Чтобы развить любящую доброту по отношению к самому себе, нужно думать о своих хороших качествах, относиться к себе благожелательно. Нам приходится работать с людьми, которые говорят о себе так: «У меня нет хороших качеств. Во мне на самом деле почти нет приятных черт».

На это мы отвечаем: «Должно быть, невероятно больно ощущать, что вы почти не способны любить и быть любимым».

«Да, это ужасное чувство, когда ты не можешь хоть немного любить кого-нибудь и даже самого себя».

«Вероятно, нечто подобное чувствуют миллионы людей во всём мире».

«Как же им не повезло. Нет ничего хуже, чем переживать такое. Эти люди очень одиноки, очень отдалены от мира».

«Тогда было бы замечательно помочь им».

«Безусловно! Это невыносимо! Хотелось бы, чтобы кто-нибудь помог этим людям».

Этих людей переполняет огромное сострадание к человеческой участи. Они с большой любовью говорят о своём состоянии, когда замечают его у других, и через это обнаруживается их забота об обделённых любовью аспектах – забота, которая прежде скрывалась под маской бесконечного пугливого самоотрицания. Теперь эти люди понимают, что кому-то плохо, и оказывается, что речь идёт о них самих. Тогда они с заботой и добротой начинают относиться к тем своим проявлениям, которые жаждут целостности. Будда говорил: «Ты можешь обойти весь мир, но не найдёшь существа, более достойного любви, чем ты сам».

Именно так следует выполнять эту медитацию. Нужно сфокусировать силу любви и направить её на себя – на существо, глубоко обделённое любовью и по-настоящему заслуживающее её. Затем можно направлять эту энергию любви, это пожелание благополучия другим, вовне – на всех чувствующих существ во вселенной.

Когда я только начинал заниматься этой практикой, если меня беспокоили расхождения с каким-нибудь человеком, я начинал не столько посылать ему любящую доброту, сколько насылать её на него. Я полагал, что я смогу «успокоить» этого человека, думая, «как замечательно я медитирую». Однако я испытывал гнев. В действительности это мне нужно было разобраться со своим собственным страданием. Я сам был человеком, нуждавшимся в любящей доброте. И со временем я понял, что, прежде чем я смогу открыться другому человеку, я сначала должен наполнить любовью самого себя. Насылать любящую доброту на того, кто меня раздражал, значило пускаться в старинный путь поиска превосходства, который лишь усиливал разделённость. Я никак не помогал этому человеку. У моих действий был горький привкус духовного стремления превзойти другого – использовать любовь и духовность, чтобы подавить другого и увидеть, что он ниже меня. Это доминирование и игра. Но когда в моём сердце появилось место для меня самого, я постепенно нашёл в себе силы взаимодействовать с гневом и разочарованием, не чувствуя угрозы со стороны этих чувств. И когда я принимал их по-настоящему, мне временами удавалось прикоснуться к ним с любящим вниманием, способным растворить липкость болезненного представления о себе, удерживающую наше страдание. И, возможно, другой человек также начинал чувствовать себя несколько свободнее, чтобы отпустить свой гнев. Если мы хотим отдавать любовь другим людям, мы должны сначала иметь её в своём сердце.

Сила любящей доброты настолько велика, что, когда мы сосредоточенно направляем её в адрес других людей, зачастую они способны это почувствовать. Это тонкая, но осязаемая энергия, которой можно сознательно задавать направление подобно тому, как мы направляем внимание в сердце, а солнечные лучи – в увеличительное стекло, собирая их в сверкающей точке света.

В дальнейшем процессе практики вы испытаете моменты величайшей открытости и моменты глубокой закрытости. Когда человек начинает открываться на уровне сердца, возникает парадокс: чем глубже он открывается, тем больший путь ему требуется пройти, чтобы снова закрыться. Поэтому, когда сердце, находящееся на пути к открытости, закрывается, человеку кажется, будто никогда прежде он не был так закрыт. Однако в медитативной практике непрерывно происходит поиск того, чему можно научиться на новых и более глубоких уровнях, чтобы сохранять открытость сердца – открытость даже к собственной закрытости. Чтобы суметь с любящей добротой прикоснуться к частям своей личности, обделённым любовью. Это исцеление внутри исцеления.