Отведав булочку с дивным кофе – в меру крепким, сладким и душистым, я, расслабленная и довольная жизнью, внесла дельное, на мой взгляд, предложение:

– Олав, надо непременно внести это место в план экскурсионной программы. Наши люди становятся добрее и приветливей, после таких перекусов.

– В вашей жизни мало приятных вещей, вот вы и добреете от булочек, – зло проговорил Олав.

– Ну, почему ты так говоришь? Скажешь, французы так любят свои круассаны с кофе, потому что у них мало приятных мгновений? Просто, это одна из составляющих нашей жизни. Зайти в кафе с подругой или молодым человеком, немного согреться, выпить хороший кофе, поговорить о приятном. Ты заметил, что с чашкой кофе можно говорить только о приятных вещах? Или планировать Что-то хорошее.

– Да кто это определил?

– Это никто не определял, это само по себе так происходит, а значит, это истинно правильно, – произнесла я, улыбаясь протянутой мне выпечке в завитушках и щедро посыпанной сахаром и корицей.

Откусив приличный кусок, я посмотрела на жующую публику и улыбнулась, – у всех на лицах сияла улыбка. Люди сидели, жевали и улыбались.

– Тебе нужны еще аргументы? – Обратилась я к правнуку викингов.

* * *

– Кто ждет тебя дома, Маргрет? Кто будет о тебе тосковать? – спросил Олав, когда мы тронулись в дальнейший путь после кофейной паузы.

Вопрос немного странный, но из уст человека, изучающего русский, вполне простительный.

– У меня есть мама и младший брат, только они живут отдельно. Есть две подруги, мы вместе со школы. Есть мои коллеги, с которыми работаем уже пять лет и стали дружным коллективом. Вот у вас дружный коллектив в фирме?

– Не знаю, – скривился мой коллега. – Гусь свинье не товарищ.

Интересно, кто в данном случае свинья и кто гусь?

– Вы же все пришли меня поприветствовать, значит, для вас тоже важно, чтобы новый человек ощутил вашу заботу и внимание.

Олав посмотрел на меня странно долгим взглядом, от которого мне стало не по себе. Вообще, чем дальше мы продвигались, тем сумрачней становился Олав. С его лица почти исчезла улыбка, он мрачнел и почти перестал со мной разговаривать. Хотя должен был, как гостеприимный хозяин и гид восхвалять мне свою страну и обращать внимание на достопримечательности, коих было предостаточно. Но все они оставались за окном нашего автомобиля, грустно глядя нам в след. Мы оставили позади себя милую деревеньку с трогательными домиками, крытыми темной соломой, – с удовольствием побродила бы по ее улочкам; величественный кафедральный собор, который я мечтала осмотреть, читая о нем во всех путеводителях.

– Олав, я настаиваю, чтобы мы с вами остановились и осмотрели эту церковь. С ней связано так много интересного, а вы несетесь мимо, словно мы опаздываем на поезд. И к тому же это первый пункт нашего привала. Ведь в Роскилле у нас первая остановка и расселение в отеле?

Но меня словно не слышали. Олав гнал, выжимая из маленького автомобиля приличную скорость, и время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, словно ожидая погони.

Стараясь не обращать внимания на странное поведение моего сопровождающего, я попыталась разобраться с документами, которые находились в папке Петрова.

Олав посмотрел на меня диким взглядом и, кивнув на проспекты, заговорщеским тоном проговорил:

– Я знаю твое заветное желание, Маргрет.

Смело! Даже я сама не вполне уверена, что знаю, о чем мечтаю.

– И..? – постаралась я ответить вопросом на такое заявление.

– Мы сейчас туда и направимся, – подмигнули мне голубым глазом. Свято место – зуб неймет.

– Олав, объясни мне, пожалуйста, что происходит? – сказала я, как можно спокойнее. – Ты изменил маршрут и, кажется, ни с кем это не согласовал. На мои просьбы остановиться ты тоже не реагируешь. Ты куда – то торопишься? Может, у тебя какие – то планы и я тебе мешаю? Я могу одна путешествовать. Это даже будет интересно. Одно дело ехать в автобусе с опытным гидом и другое – самостоятельно передвигаться по стране. В Дании – это не будет представлять опасность. Так что давай, остановимся у первого отеля, и я выйду.

Молчание было мне ответом. Но во взгляде, брошенном на меня, я почувствовала некоторое сомнение. Решив брать быка за рога (вот, уж, точно заразно) я продолжила свой монолог:

– Если хочешь, мы даже можем с тобой договориться: ты делаешь свои дела, какие там себе напланировал, я передвигаюсь по стране в одиночестве, а когда ты все сделаешь, мы встретимся и вернемся в Копенгаген вместе. А вашему Петрову говорить ничего не будем, – добавила я с надеждой в голосе.

– Мечтать не вредно! – было брошено мне.

– Да, не вредно, и что? – пошла я в атаку. – Вот, что ты хотел этим сказать? В конце концов, если ты хочешь познать глубокую русскую душу, то учи приговорки, то есть, поговорки правильно. А не составляй одну из двух. И вставляй их по месту, а не сыпь направо и налево.

Кажется, мой гнев пробил стену молчания. Олав остановил машину рядом с заправочной станцией и с удивлением уставился на меня.

– Что?! – Спросила я с раздражением, так как он продолжал рассматривать меня, не произнося ни слова.