Шрифт:
– Как же ты?
– Слышу, щелкает за дверью, шипит, а открыть не могу. Оделась. Плеснула из бака на себя воды, топор в руки – и к раме. Еле выскочила…
Мать заплакала.
– Садись, – велел сын. – Сейчас же уезжаем.
– Да ты что! Куда я с тобой! А здесь глава обещал. Комнатку… Как сгоревшей…
– Глава?
– Они думали обоих сжечь, а получилось, что ты уехал. Бог отвел…
– Иванов не зря вчера приходил…
– Его я не видела пока что. Вообще никого из полиции не было – одни пожарники. Сказали, полиции делать нечего на пожарах. Выскочила – и будь рада…
В воротах показалась тетка Матрена. Лицо припухло от слез.
– Сидим, плачем вдвоем…
Она прижалась к Михалычу.
– Собирайся, – сказал тот, отвернувшись к реке.
Но мать стояла на своем. Не поеду… Ты будешь гоняться, а я трястись по ночам. Здесь тем более вся родня у меня.
– А разве я тебе не родня?
– Ты приедешь, навестишь когда. Они – нет…
Мать обернулась к тополям, раскинула руки. Она никуда не поедет, потому что здесь вся ее жизнь. Тем более что обещали дать… Завтра… Начальство…
– Оставайся… Я к Иванову.
– Ищут, говорят, какого-то шпиона. Лешим прикидывается, людей в лес заманивает.
– Чушь…
– Как же ты, сынок? На машине…
– Приходится…
– Потихоньку бы ты. С богом. Как-нибудь…
Она крестила Михалыча со спины – тот видел боковым зрением.
В дежурной части, несмотря на поздний час, сидели пятеро полицейских. Заметив Кожемякина, они вытянулись и отдали честь. Михалыч проскочил мимо, едва ответив на приветствие.
Иванов был у себя в кабинете, говорил по телефону. Увидев полковника, он встал из-за стола и, не прекращая разговора, протянул руку, поздоровался, указал на стул. Михалыч садиться не стал, подошел к окну. Потолок и стены в кабинете выбелены известкой. Пыли здесь будет много, если начнут стрелять. За пазухой висел «горбатый». Если что, ребята лягут под огнем героями – это уж точно. А полковник станет преступником, изгоем. Но сдаваться он не намерен.
Иванов присел, опустил голову. Михалыч прижался задом к подоконнику.
– Горим… – Иванов поднял голову. – Женщина, у которой вы ночевали…
– Это мать моя.
– Серьезно?
Глаза у Иванова метнулись к двери. Он мог совершить непоправимое.
– Даже не думай. – Михалыч шевельнулся. – Ляжет вся бригада. – Он вынул из-за пазухи «горбатого» и осторожно, будто тот был хрустальный, положил на подоконник. – А теперь слушай. Я не тот, за кого ты меня принимаешь. И сейчас я тебе докажу. Вот моё настоящее удостоверение.
Вынув из кармана красную корку, Михалыч положил ее на стол. Иванов протянул руку, открыл. И что? Полковник Кожемякин… МВД Российской Федерации…
– А теперь позвони и спроси, как здоровье Сергея Абрамыча? Последнее слово произнеси именно так, как я тебе его произнес. Включи громкую связь…
Михалыч диктовал цифры, оперативник жал кнопки. Пальцы у него торопились.
– Слушаю, – раздалось в кабинете.
– Как здоровье Сергея Абрамыча?
– Идет на поправку…
– Могу я доверять полковнику Кожемякину? Я местный опер. Звоню по его просьбе…
– Что с ним? Ему нужна помощь? Вы можете его пригласить?
Оперативник протянул Михалычу трубку.
– Слушаю, Кожемякин…
– Приветствую, полковник. Что известно ему о тебе?
– Только то, что я работник МВД. Надо лишь подтвердить мои полномочия перед этим человеком. Записывайте адрес.
Михалыч продиктовал адрес местной администрации и фамилию руководителя, отметив, что в прошлом это был человек МВД.
– Ждите…
Связь прервалась. Только бы не тянули с подтверждением. Им там хорошо в прохладных кабинетах – мухи не пристают.
Михалыч поймал взгляд опера:
– Хочешь, расскажу всю правду, пока там соображают?
– Давай…
– Перед тобой действующий полковник. Можешь не сомневаться и не дрожать. Оружие для того, чтобы ты не наделал глупостей. Сфера моей деятельности – всего лишь сбор информации. Но здесь я оказался совсем не для этого… Я приехал к матери в отпуск… Я так соскучился по родной деревне, что сразу отправился туда и жил там, на берегу, в палатке. Я всего лишь хотел нестандартно провести отпуск – с другом детства, с Физиком. Он сразу мне не понравился, но я не лез ему под шкуру. Возможно, думаю, ему изменила жена – вот он и кинулся в лес без оглядки. Еще я подумал, что через какое-то время он поделится со мной своей тайной. Но я не дождался: у ручья показался джип. Потом – аквалангисты. Я был в это время на горе, красил надписи у почетного гражданина…
– Так это, выходит, ты их подкрасил?
– Потом я бросился вниз. Физик попёрся в реку. И вдруг в воде возникла борьба. Физик крикнул, ушел под воду. С ножом в зубах я кинулся в воду. Физика видно не было. Я нырял, пока не увидел его на дне.
– Понятно…
– Вытащил на берег, положил на песок. Но оживить организм не удалось. И тут ты меня повязал. Потом ты пришпилил меня к трубе отопления, и я решил убежать. Элементарно. Меня прикончили бы в следственном изоляторе. А дело об убийстве Физика на том прекратили бы…