Старшего бухгалтера берут под стражу, документы бухгалтерии опечатывают и увозят. Очень своевременно увозят, потому что ночью в комнату бухгалтерии воровски пробирается муж Куксенко - Владимир Максимович - и безуспешно шарит по всем столам и шкафам. Он ничего не находит. Тем временем к работе приступает бригада следователей и оперативных работников. Руководит работой старший следователь следственного отдела МВД на Казахской железной дороге майор Михаил Иванович Сябин.

Груда изъятых документов. В потрепанных пухлых папках все: имена сообщников, описание преступлений, суммы, на которые было обворовано государство. Квартиры Куксенко и соучастников грабежей без взлома обыскиваются. Настороженно вглядываются понятые в сберегательные книжки, извлекаемые из различных потаенных мест. Смущенно отводит глаза Вера Пантелеевна Тростянская: ее огород весь истыкан длинным стальным щупом. Но все же уперся, наконец, щуп во что-то неподдающееся, принесена лопата, быстро разрывают работники милиции мягкую, плохо примятую землю, извлекают жестяную банку из-под сгущенного молока - в ней много денег, туго замотанных бечевкой. С ошеломленным взором сидит Валентина Митрофановна Писарева: ей стало плохо во время обыска, и милиционер приносит ей воду в стакане. Но обыск продолжается. Следователь обводит стены дома Писаревой сильным электрическим фонарем и замечает, что уж очень нарядна печь: вероятно, недавно приведена в порядок. Пространство вокруг выбелено тщательно, так же старательно покрашены черным, густым и блестящим печным лаком сама печь, ее дверцы. Следователь открывает дверцу, оглядывается на Писареву, та бледнеет, но молчит, вот-вот опять обессиленно откинется назад. Следователь изумленно замечает, что петли дверцы смазаны машинным маслом, а внутри пусто и чисто, хотя на дворе зима, эта печь не топится. Спрашивает Писареву, та безмолвствует. Согнутым железным прутом следователь осторожно ощупывает дымоход, но все безрезультатно.

Причина же полуобморочного состояния Писаревой во время обыска печи объясняется просто. Деньги у нее были, это она признала потом на следствии. И хранились в этой новой печке - огромная сумма.

Хранились... до поры до времени. Пока однажды муж Писаревой, продрогнув, решил погреться и затопил печь, не подозревая, какая пачка денег находится в дымоходе. Так награбленные деньги вылетели в трубу.

Джамбулский областной суд приступает к слушанию дела об особо крупных хищениях. Начавшееся разоблачение Куксенко завершается привлечением не только ее, но и всех ее сообщников. Обвинительное заключение перечисляет преступные действия Куксенко и называет имена тех, кто согласился быть соучастником преступлений Куксенко крала из товарных отчетов расходные накладные, а взамен совместно с Тростянской, Писаревой и другими составляла фиктивные отчеты. Теми украденные накладные не упоминались, но чтобы разница не бросилась в глаза, Куксенко приписывала в отчетах недостающие суммы или указывала товары, которых не было.

Покупатели, бравшие в магазинах орса костюмы, утюги, радиоприемники и настольные лампы, не подозревали, что они платят за приобретенные товары не государству, а проходимцам. Те уничтожали свои экземпляры товарных накладных, не оприходовали проданные товары, а забирали из кассы деньги и делили их. Все это было не ново и могло быть обнаружено немедленно, но руководители Джамбулского орса и работники контрольно-ревизионного аппарата не воспрепятствовали совершающемуся преступлению. Из года в год бухгалтеры-инвентаризаторы орса Саливон, Франкулиди, Замятина, Савельева и Букирева покрывали Куксенко, в то время как разница по ее отчетам доходила до ста тысяч рублей. Ревизоры составляли акты, в которых говорилось о прекрасной, аккуратной, добросовестной работе старшего бухгалтера Лидии Михайловны Куксенко...

Суд завершает кропотливый разбор чудовищных подлогов, отпирательств, обмана, лицемерия. Проверена и исследована каждая подозрительная запись, заслушано множество свидетельских показаний, логика противостоит изворотливости. На скамье подсудимых и муж Куксенко - Владимир Максимович. Нет, не за то, что он намеревался уничтожить изобличающие преступницу документы. Он совместно со своим напарником Мурабетовым расхитил свыше пяти тысяч рублей.

Нет пощады расхитителям государственной собственности: Л.М.Куксенко приговорена к расстрелу, остальные - к тюремному заключению. Строго наказаны руководители Джамбулского орса. Материалы дела послужили предметом тщательного разбирательства в МВД и Министерстве путей сообщения СССР.

Н.КОВАЛЕВ

ПО СЛЕДУ

В дверь требовательно постучали.

– Кто там?

– Откройте. Милиция. Быстрее...

Щелкнул ключ. И не успела девушка ничего сказать, как дверь рванули и чья-то потная рука зажала ей рот.

– Пикнешь - убью!
– хрипло выдавил высокий мужчина, обдав девушку водочным перегаром. За его спиной возникли еще две фигуры. Дверь захлопнулась.

– Нина, кто там?
– раздалось из соседней комнаты.

Один из трех ворвавшихся, широкоплечий, с низко надвинутой на лоб кепкой, бросился на голос. Послышались короткий вскрик, падение тела...

Бандиты, угрожая ножами и револьвером, требовали у хозяина квартиры Маношкина деньги и ценности. Старик молчал, держась руками за разбитый Затылок. Дочери, прижавшись к отцу, плакали...

Дверь дома на окраине Алма-Аты сотрудникам уголовного розыска пришлось взломать. Хозяина с дочерьми они обнаружили в яме под полом. В комнатах царил беспорядок. Оперативные работники тщательно, сантиметр за сантиметром, осматривали комнаты. Но поиски были безуспешными.

– Атос довел только до переулка. Уехали на машине, - доложил старшему группы майору милиции Макбару Карабаксанову проводник ищейки.
– Есть следы легковой машины.

Маношкин и его дочери говорили сбивчиво. Они то принимались горячо все вместе рассказывать о пережитом, то молчали, пугливо озираясь.

– Вспомнила!
– воскликнула, наконец, старшая.
– Высокий с потными руками подходил к столу и пил варенье. Прямо из банки.

– Где банка?

Майор быстро прошел к столу и внимательно осмотрел посудину. На поверхности стеклянной банки были ясно видны следы пальцев. Дальнейший осмотр вещей и посуды никаких результатов не дал.

Метрах в ста от дома помощники Карабаксанова Степан Сечкин и Данатай Кожабеков внимательно рассматривали следы шин.

– Ну, как, Степан Сидорович, есть что-нибудь?

– Кажется, есть, товарищ майор.

Сечкин показал Карабаксанову на характерный рубчик, выдавленный одним колесом автомобиля. Неглубокий углообразный вырез на баллоне ясно отпечатался на припорошенной снегом земле. Он повторялся через равные промежутки.

– Так, - продолжал думать вслух Карабаксанов, - машина шла из города. Потом задним ходом въехала в улочку. Отсюда снова в город. Значит, рубчик на левом заднем колесе.

– На какой, по-твоему, они были машине?
– вдруг обратился он к Сечкину.