Шофер открыл кабину, но парень цепко ухватил его за руку.

– Не торопись!
– свистящим шепотом приказал он и выхватил из-за пазухи обрез.
– Сиди тихо!

Шофер побледнел и, как загипнотизированный, не сводил глаз с ружейного ствола.

– Слушай сюда! Поможешь мне скрыться. Ежели что и тебе и мне конец!

"А ведь действительно шлепнет, и рука у подонка не дрогнет", - подумал Виктор Ильич.

Пришлось вновь сесть за руль. А пассажир словно издевается:

– Так, уразумел, папаша? Ежели поможешь, в долгу не останусь.

Парень искоса, не поворачивая головы, поглядел в окно кабины. Машина стояла возле невысокого, плохо выбеленного домика с узкими оконцами. Это был сельмаг. Снег вокруг густо утоптан и желт от конского помета. Рядом с крыльцом - коновязь, где одиноко стоял поджарый, темно-пегий жеребец.

Но вот дверь отворилась, и с крыльца сбежал коренастый казах, неся перед собой груду пакетов. Он подошел к коню, рассовал покупки в переметные сумы. Потом отвязал уздечку, ловко, не касаясь ногой стремени, вскочил в седло и поскакал прочь.

– Так ты в магазин, папаша?
– парень отвел взгляд от окошка и выжидающе посмотрел на шофера.

"Волк тебе папаша!" - едва не крикнул Виктор Ильич, но сдержался. Он вдруг с удивлением обнаружил, что страх, который сковал его несколько минут назад, когда незнакомец столь необычным образом отрекомендовался, так же внезапно исчез, уступив место жгучей ненависти.

– Нет, не пойду, - спокойно сказал он и сам подивился этой вдруг возникшей в нем спокойной уверенности.
– В Аксуеке хороший магазин. Выбор богат. Там и куплю, что старик просил.

– Дело твое. Гони в Аксуек. Только не забудь, о чем я просил.

Фетисов молча кивнул головой и включил зажигание. Разбрызгивая мокрый снег, машина выбралась за поселок.

Снег оседает мокрыми хлопьями на ветровом стекле, тает. Струйки воды бегут по стеклу, и хлопотливый "дворник" уже не успевает убирать водяную пелену. То и дело шофер встает со своего места и на ходу, придерживая правой рукой баранку, протирает рукавицей лобовое стекло. Но на пассажира не смотрит.

– Чего ж ты не спрашиваешь, за что меня ищут?
– вдруг заговорил "попутчик".

– А мне какое дело, - равнодушно ответил Фетисов.

Они сидели рядом, и всякий раз, когда машину бросало на колдобинах, Виктор Ильич локтем ощущал под боком твердый ствол обреза.

"Что же натворил этот тип?
– размышлял водитель.
– Может, убил кого пли ограбил? Ишь ты, и руки в наколках. Молодой да, видать, ранний... Надо сообщить людям, милиции, - лихорадочно билась мысль.
– Но как? Это нелегко, а надо. И не ради спасения своей собственной жизни... "

Дождь вскоре перестал, и окна кабины быстро просыхали на ветру. Дорога блестела в лучах проглянувшего солнца и дымилась, как река летним утром.

Шофер выплюнул в окно выкуренную папиросу и обернулся к своему попутчику:

– Говоришь, почему не спрашиваю, за что милиция ищет?

Парень насторожился. Фетисов продолжал:

– Потому что я сам, брат, того, у нее на примете.
– И шофер на ходу сочинил историю о том, как он будто бы прошлым летом, напившись до чертиков, подрался, и как его судили за это и дали год "принудиловки".

В глазах бандита растаял настороженный блеск. Он самодовольно ухмыльнулся:

– Так ты, старина, выходит, свой...

– А как же!?

Машина бежала по улице какого-то поселка. Навстречу спешили люди, стайками бежали школьники.

Виктор Ильич поглядывал по сторонам и напряженно думал: "Ну как же сдать этого волка?" И вдруг резко повернул машину на базарную площадь Здесь он крутил ее так и этак, нарушал правила уличного движения, стараясь привлечь к себе внимание какого-нибудь милиционера. Но тщетно.

Попутчик зашевелился.

– Подъезжай к магазину, - грубо приказал он.
– Даю пять минут на покупки.

– Туда и еду, - нехотя отозвался Фетисов, стараясь подавить охвативший его нервный озноб.

В магазине парень стоял за спиной водителя, не вынимая руку из-за пазухи.

Продавщица быстро обслуживала приезжих. А когда Фетисов, конвоируемый бандитом, стал выходить из магазина, в дверях он неожиданно столкнулся со знакомым пареньком, который тащил перед собой ящик с лимонадом. Произошла минутная заминка, но этого было достаточно, чтобы шепнуть Женьке тревожную новость. Паренек понимающе кивнул головой.