О присланных подарках Обросимко Лодыженской писал: «Прислана, государь, ко мне, холопу твоему, с Янгилдем Исеневым на запас три сорока соболей, да пять шуб куньих, да пятнатцать шуб хребтовых бельих, да дватцать шуб черевьих, да дватцатеры цки [меховые пластины] хрептовые да тритцатеры цки черевьи; а велено мне, холопу твоему, те шубы и соболи давати царевым ближним людем, которые тебе, государю, служат, а у царя блиско383. «Отпуск крымский» предназначался не только хану, но и тем, кто мог предоставить важную информацию московскому посланнику.

«Царевы ближние люди, которые… государю служат, а у царя блиско» – эта категория лиц сегодня называется агентами влияния. Среди них Лодыженский упоминает пашу Ибрагима, которому нелегко приходится при дворе крымского хана за его «симпатию» к России: «И я, холоп твой, Ибреим паше и ближним людем говорил накрепко, что ты, государь, с королем в дружбе никак не будешь за ево многие грубости и неправды, и поминки ты, государь, к царю, и к колге, и к нурядыну [член правящей династии, объявленный вторым наследником престола в Крымском ханстве] и к царицам, и к царевичем, и ближним людем жалованья пришлешь. И Ибреим паша мне, холопу твоему, говорил: я де государю служю ото всево серца, и царю де про государя говорю, что государь с королем не помиритца, и с своею де братьею за государя бранюсь; и царь де на меня кручинитца и своя братья на меня досадуют, что я за государя говорю»384. Доброе расположение лиц, обладавших информацией, в XVII–XVIII вв. в основном обеспечивалось подарками.

20 марта 1710 г. между Австрией, Голландией, Англией, Пруссией, Ганновером, Россией и Саксонией в Гааге был подписан «Акт о северном нейтралитете». Державы Великого союза (Англия, Голландия и Австрия) не были заинтересованы в расширении границ театра Северной войны. Противники Швеции (Россия, Саксония, Дания, Пруссия) брали на себя обязательство не вторгаться в шведские владения на севере Германии, а Австрия, Голландия и Англия, в свою очередь, давали гарантию, что шведский 16-тысячный корпус Крассау, находившийся в Померании, не будет увеличиваться количественно и не будет участвовать в войне.

Опасаясь коварства, недоброжелательства западных союзников, Петр предписывает своему представителю действовать осторожно, но заранее попытаться выяснить, не включают ли они какие-либо положения, направленные в ущерб интересам России, причем употребляется глагол разведывать и его производные. «Указ царскаго величества великороссийскаго, отправленный на почте из Санктпетерзбурха от 5-го дня апреля 1710 г.» к послу А. А. Матвееву в Гаагу, гласил: «Когда придет у высокосоединенных с французским королем до мирного трактата и совершенно до заключения онаго, и тогда б ваше превосходительство всякими способы трудились предостерегать, дабы чего противнаго к предосуждению стороне его царского величества не включили в тот трактат и не положили б того, что вспомочь королю свейскому при нынешнем его несчастии против нас явным способом, или чрез перепуск вспомочных ему войск, или деньгами… О чем, прежде постановления трактата, вашему превосходительству со всяким прилежанием разведывать надлежит при съезде полномочных чрез кого-нибудь, а особливо чрез секретарей всех при том будучих посольств, обещая им дать подарки. И будет по разведыванию изволите ваше превосходительство увидеть, что они ничего в тот трактат к предосуждению его царскаго величества включать не хотят… то не извольте весьма в то дело вмешивать себя»385. 22 июля 1710 г. в Гааге была подписана еще одна конвенция, которая предусматривала создание специального международного корпуса из английских, голландских и австрийских войск (15,5 тыс. пехоты и 3 тыс. конницы), предназначенного для наблюдения за сохранением нейтралитета.

В начале XVIII в. в русском языке распространяется иностранное слово шпион, которое ранее прочно закрепилось во многих других языках: Spion – в немецком, голландском, espion – во французском, spione – в итальянском. Судя по начальной букве «ш», существительное шпион заимствовано из немецкого языка. В XVIII–XIX вв. словом шпион называли тех, кто занимался разведкой в пользу Российской империи, и тех, кто вел разведку против нее. Это название имело такую же двойственность, как и известный русский термин лазутчик.

17 апреля 1703 г. Петр I писал адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину: «Хотя как и при отъезде нашем и добрые вести были с Турской стороны, слава Богу, и теперь пущева [худшего] нет, толко конечно множество турок ближатца к Днепру, и полкаравана их пошло на Черное море для татар усмирения; однако ж великую надобно иметь осторожность. Толстой [Иван Андреевич Толстой – азовский губернатор] уже в трех писмах подтверждает, что конечно шпионы не одни посланы на Воронеж и в Азов. Изволте гораздо смотреть того… Зело берегитеcя шпионов на Воронеже»386. Глава Адмиралтейского приказа Ф. М. Апраксин в «звании адмиралтейца» в 1700–1706 гг. заведовал постройкой азовского флота на реке Воронеж, а также крепостей и гаваней на Азовском море.

8 ноября 1704 г. Аникита Иванович Репнин, командовавший дивизией в Ливонии и Эстляндии в ходе Северной войны, докладывал Петру I: «А о швецком войске есть мне ведомость от господина Огинскова, старосты жмуицкова… Сказал подлинно: которыя были при границе курлянской, пошли многия в Ригу по указу королевскому, послыша твои государевы войска… А досталныя по прежним гарнизуном, и осталось самое малое число. И ныне послал я осведомитца подлинно, также и из Риги шпиона своего жду вскоре»387 (осведомитися – ‘узнать, получить сведения’388). Шпионом А. И. Репнин называет своего осведомителя, так что это слово пока еще не воспринимается отрицательно, что подтверждается и в следующей отписке Б. И. Куракина. «Что же изволите писать о Роберте Беке, чтоб о нем подлинно отписать, – он есть нации немецкой, и сказывает, что до приезда моего повсянедельно с господином послом Матвеевым корришпонденцию имел и всякия ведомости секретныя давал, которыя были сообщены ко двору, и в той корришпонденции убыток понес; но и ныне в бытность мою усердным и верным шпионом есть. И пространно о нем донесет, ежели изволите спросить, господин посол Матвеев»389, – докладывал государственному канцлеру графу Г. И. Головкину «полномочный министр» в Великобритании390 князь Б. И. Куракин. Следует напомнить, что Андрей Артамонович Матвеев, полномочный министр в Голландии в 1699–1712 гг., с мая 1707 г. и весь 1708 год находился в Великобритании для обсуждения вопроса о посредничестве британского правительства в Северной войне, а также о недопущении признания Лондоном Станислава Лещинского королем польским и великим князем литовским.

Что же сделал для Русского государства «усердный и верный шпион» Роберт Бек, и как он оценивал свои услуги? Вакуум, образовавший после отъезда А.А. Матвеева из Великобритании в Голландию, заполнил в определенной степени Роберт Бек. Так, он отслеживал прохождение письма от Петра I к королеве Великобритании Анне Стюарт [правила в 1702–1714 гг.], переданного Куракиным через Бека «статскому секретарю дуку Кинсбури» [Джеймс Дуглас, 2-й герцог Куинсберри], а после его смерти в 1711 г. – через государственного секретаря Северного департамента Великобритании Генри Сент Джона. От него же Р. Бек получил и отправил Матвееву в Голландию письмо королевы, адресованное русскому императору. Он также исполнил «приказание [Куракина] относительно того, что следовало напечатать в Амстердамской газете»391. Информация же, поступавшая от Р. Бека, по крайней мере при Куракине, была нерегулярна и поверхностна, о чем свидетельствует, например, его сообщение о поражении России от Турции летом 1711 г.392.