В нос ударил запах мочи. Точно так же за гаражами пахло и раньше. В сердце волнительными ударами закралась надежда на то, что в этот раз удалось. Заросли лебеды в рост человека, пустые бутылки и кучи мусора скрытые в ней. Где-то галдят мужики «починяющие» свои машины целой компанией.

– Так, сидите здесь, я на разведку. – Предупредил я своих друзей.

– Похоже? – Осведомилась кошка.

– Очень.

– Это ваши дома? – Змей смотрел на крашеную серебрянкой железную стену гаража.

– Скажешь тоже, в таком гадюшнике жить. Это… гаражи для машин.

– А пахнет, будто это сарай для скота.

– Вы тут осторожнее ходите и ползайте, тут стекла битого много и сюрпризы могут попасться в виде экскрементов. – Тут я понял, что «прятушка» за гаражом не самое лучшее место представить свой мир в лучшем виде.

– Ладно, только ты недолго. – Заволновалась Ляля.

– Хорошо, но если что, вы с Антошем уходите в другое место. Я вернусь и буду ждать вас здесь.

– Ладно. Принеси пива и поесть. – Попросил змей.

– Мясного чего-нибудь. – Добавила кошка.

– Обязательно. Сам уже слюни пускаю.

Этот мир на самом деле мог оказаться моим. Все было знакомо до боли. Кое-что изменилось, но я не был в этих местах лет десять, так что изменения могли случиться естественным образом. Будка сторожа из фанерной теплушки превратилась в железный скворечник, появился шлагбаум. Часть гаражей из железных «будок» превратилась в кирпичные добротные строения. Народ обустраивался и желал большего комфорта.

Отсюда до родительского дома было метров двести. Надо было пройти вдоль дороги, ведущей на старый завод железобетонных конструкций, миновать баки для мусора, небольшой парк из десяти деревьев, впритык которому стояла родительская пятиэтажная хрущевка.

Машины, что попались мне на пути, выглядели привычно. Те же марки и модели, что и в моем мире. Я даже загордился собой, со второй попытки мне удалось попасть туда, куда по теории вероятности я не мог попасть.

Показались мусорные баки, огороженные изгородью, мешающей разлетаться мусору. Какое-то сутулое существо шло мне навстречу, держа в руках два пакета. Мы сошлись в районе «мусорки». Угрюмый парень с нестрижеными волосами, грязными сосульками, свисающими с головы, вздохнув, выбросил пакеты в баки. Развернулся, не удостоив меня взглядом, и не выпрямив спины, шаркающей походкой направился в обратном направлении.

Я узнал его, потому что это был я. Какая-то неудачная версия.

– Молодой человек! – Окликнул я «себя».

Тот нехотя обернулся и показал на себя пальцем, будто неуверенный в том, что такое обращение к нему приемлемо.

– Ага, ты. Подожди.

Я догнал его. По мере моего приближения в его потухших глазах боролись противоречивые чувства. Ему хватило ума заметить наше поразительное сходство.

– Привет! – Я улыбнулся во весь рот. – Узнаешь?

– Неееет. – Проблеял мой двойник.

Жизнь поиздевалась и над его голосом.

– Я это ты, из другого мира, Игорек.

Тот вытаращился на меня, словно я начал превращаться в оборотня на его глазах.

– Я не Игорек, - Проблеял он. – Меня зовут Ваня.

– Ваня? – Удивился я не меньше моей копии. – Голова баранья.

Я поинтересовался именами родителей. Они совпали. Видимо, все отличия наши начались с того момента, как они решили назвать меня другим именем.

– У тебя деньги есть, Иван?

– Неееет. – Снова заблеяла моя копия.

– Иван тебе когда-нибудь говорили, что ты лошара? – Кто, как не я сам имел право критиковать себя.

– Неееет.

– Теперь знай, ты – лох, трусы в горох. Магазин «Селяночка» на том же месте?

– Крестьяночка?

– Возможно.

– Даааа.

– Ну, всё, свободен. И никому не говори, что меня видел, иначе в дурку загремишь.

– Лааадно.

Вот так версия меня, что его так сломало-то? И друзьям не покажешь, засмеют. Прямо не я, а брат - дурачек. Обидно было, что миром опять ошибся, но, кажется, в этот раз совсем немного.

На пустыре, в окружении нескольких типовых пятиэтажек, так же, как и в моем мире, стоял магазин павильонного типа «Крестьяночка». В нем продавались продукты, алкоголь и сигареты. Прежде всего меня интересовали колбаса и пиво.

Я вошел в магазин. Мой вид не вызвал никакого подозрения, не смотря на то, что я уже успел в своем костюме поваляться на земле. Держался я уверенно, как и положено человеку, знающему, что за его маленький грешок ему ничего не будет.