Они быстро подружились с Крисом. Через неделю их общения он переехал в ее номер. То, что парень и девушка были одного возраста – им было обоим по 27 лет – делало их похожими друг на друга. Они говорили о кино, книгах, учебе в школе и приятелях. Треть жизненного пути у обоих уже была позади, но все же жизнь для обоих представлялась загадкой: куда идти дальше и зачем идти? Крис, охотно рассказывая о прошлом, сдержанно молчал о будущем. Скорее всего, он не представлял себе контуры своего будущего. С другой же стороны, Крис просто не любил болтать о том, что еще не сбылось и может не сбыться. Сдержанность и внутренняя сила явно были его привлекательными качествами. Он был создан для грубой работы на море, для преодоления трудностей потом и кровью, для тяжкого зарабатывания баксов в длинных каботажных плаваниях – ему совсем ни к чему было изображать из себя щеголя и плейбоя. Крис прекрасно знал о том впечатлении, которое он в первый момент производил на женщин – вначале он не очень нравился, у некоторых даже его красноватая кожа вызывала резкое неприятие (бывали случаи, когда красотки с надменностью отказывали ему). Но на второй день после проведенной ночи (если таковой удавалось добиться) девушки влюблялись в Криса по уши. Так было во всех портах мира, в которых побывал Крис, и все женщины, по мнению моряка, были абсолютно одинаковы в проявлении своих эмоций.

Ни разу в жизни ему не приходилось встречать какого-то иного сценария развития отношений с женщинами…

В Эдмонтоне было тепло, даже жарко: молодежь демонстрировала майки всех цветов и дизайнов, особенно интересными были надписи на них. Крис и Лидия читали эти надписи, соревнуясь в том, кто прочтет более клевую надпись. В один из таких теплых деньков Крис и Лидия сходили в кино, побродили по магазинам, а к вечеру очутились в китайском ресторанчике «Серебряный палас», где было такое правило – платишь 9 долларов, а набираешь столько, сколько влезет. Этот ресторанчик был весьма популярен у местной праздно шатающейся публики.

– Ты знаешь нашего певца-рокера Владимира Кузьмина?– спросила Лидия за ужином. – Он работал, кстати, в Америке…

– Нет, – равнодушно ответил Крис.

– А нашу русскую супер-звезду Аллу Пугачеву знаешь? – опять спросила Лидия.

– Нет, – ответил Крис, с удовольствием потягивая кофе и доедая мясо.

– А что ты вообще знаешь о России? – не унималась девушка.

–Достоевского знаю, князя Мышкина, братьев Карамазовых встречал…, – ответил парень.

– Слава богу! – обрадовалась Лидия. – Я думала, ты скажешь: водка, водка и ничего, кроме водки. А ты прям умный, – настроение у нее резко улучшилось, к тому же еда в этом славном местечке общепита была просто отменного вкуса.

– Да я не особенно умный, – улыбнулся Крис. – Просто много свободного времени в морях, поэтому мы и читаем. Достоевский у нас моден. И еще я хотел добавить: водка, водка и еще раз водка! – стал прикалываться ее парень. А потом серьезно возразил: – Ну, и ты ведь ничего не знаешь о Канаде, и певцов тоже никаких не знаешь.

– Ошибаешься! – воскликнула Лида. – Я обожаю Селин Дион… Я слышала про Уэйна Грецки… Это канадский хоккеист.

И тут настало время удивиться Крису.

– Молодец, девчонка! – похвалил Крис. – Прямо сейчас едем в Колизей! – заявил он, на волне эмоций.– Там тренируется «Эдмонтон Олиерс», там играл Уэйн Грецки.

И они отправились в ледовый дворец «Колизей». В России, особенно в Москве и Петербурге, было немало подобных спортивных сооружений, причем, еще более вместительных и дизанейрски более креативных, но Крис был, конечно, уверен, что Лидия просто обалдеет, увидев Coliseum. С его стороны, это было проявлением нормального канадского эгоцентризма, к которому Лида уже стала потихоньку привыкать.

Накануне вечером, в Колизее состоялся грандиозный рок-концерт Оси Осборна, великого грешника и креативщика, который попробовал все наркотики, которые только можно попробовать на этом свете и в состоянии полу-сознания и липких фантасмагорий написал подавляющее количество своих рок-зонгов. И хотя для охраны общественного порядка были приглашены 75 натренированных регбистов, канадским юнцам все же удалось пронести в зал алкоголь и марихуану. А потом не в меру возбудившиеся от жестких рок-зонгов, взбесившиеся от алкоголя и наркотиков , эти юнцы стали неистово бросать в своего кумира бутылки и камни.

– Но, видите ли, хозяин Колизея Пол Кингтон считает рок проявлением канадского образа жизни, свободы поведения, поэтому и разрешает подобные шоу, – объяснила Крису и Лидии пожилая дежурная, – а я бы запретила эти безобразия…

Она приветливо улыбнулась им, заприметив их сочувственный взгляд и разрешила пройти в музей Колизеума, хотя там не было ни одного посетителя. Крис еще успел шепнуть на ушко дежурной, что он – моряк и перед тем, как уйти в длительное плавание, хочет показать девушке музей.

Лидия не увлекалась спортом и ей было мало интересно, кто был в составе команды и какие кубки она выигрывала, но ей понравилось открытое благородное лицо Пола Кингтона на фотографиях музея, того самого миллионера, который содержал «Эдмонтон Олиерс» и недавно купил у властей Эдмонтона здание Колизея. Она с удовольствием читала историю его жизни – ее всегда привлекали истории успеха.

Когда они вышли на улицу, Крис подвел ее к памятнику Уэйну Грецки, замечательному 36-летнему игроку (тогда, в середине 90-х ему исполнилось 36 ), Грецки прославил канадский хоккей по всему миру, он не знал уныния и поражений.

– Люблю настоящих мужиков! – воскликнул Крис.

– И я – тоже, – засмеялась Лидия.

Вечером ее мужчина повел ее в настоящий ресторан, дорогой и престижный, в центре Джаспер-авеню – в нем были кожаные диванчики, танцующая цветомузыка, богатое меню с непонятными названиями блюд, и даже варьете.

Сиреневые, голубые, красные всполохи по переменке вспыхивали на лице у Криса. Крис был, если можно так сказать, красиво некрасивым, он нес свою некрасивость с достоинством как некую божью благодать, как стигму. Удивительно, но люди, которые наблюдали за ним и которые с ним общались, считали его очень даже привлекательным – скорее всего потому, что парень умел подавать себя, а также потому, что обладал некоей харизмой – харизмой одинокого и самодостаточного морского бродяги.